"Гильберт Кийт Честертон. Преступление Габриела Гейла" - читать интересную книгу автора

дикой радости, не остановит дикой пляски. И я решил
остановить его, осадить, ударить об реальность. Я увидел
веревку, метнул ее и заарканил беднягу, как дикого коня.
Когда он попятился, мне показалось, что я вижу стреноженного
кентавра; ведь кентавр, как все в язычестве, - и естествен,
и неестествен. Он - часть обожествленной природы, но он же
- и чудище. Я действовал, твердо веря, что прав, а сейчас и
Сондерс в это верит. Никто не знал, как я, куда зашел он по
своей дороге. Оставалось одно: он должен был сразу,
рывком, узнать, что ему неподвластны стихии, что он не волен
сдвигать деревья и отторгать вилы, что даже веревка сильнее
его, сколько он с ней ни возись.
Средство страшное, что и говорить, но ему есть
оправдание:
Сондерс спасен. Я глубоко уверен, что ничто другое не
вылечило бы его. Если бы его утешали и уговаривали, он бы
еще дальше ушел в себя и больше о себе возомнил. Что же до
смеха - нельзя высмеивать тех, кто потерял чувство юмора.
Сондерс только начинал неверно думать о себе, но я еще мог
показать ему, в чем неправда.
- Вы считаете, - хмурясь, спросил Баттерворт, - что у
него начиналась религиозная мания?
- Припомните, - сказал Гейл, - что он изучал богословие.
Наверное, он часто думал о боговдохновенности и даре
пророчества, и размышления эти наконец как бы вывернулись
наизнанку. Лучшее всегда рядом с худшим. На свете есть
вера, которая гораздо хуже атеизма. Зовут ее сатанизмом, а
заключается она в том, что человек считает Богом самого
себя. С философской же, не богословской, точки зрения вера
эта ближе, чем вам кажется, к самой сути мышления.
Потому-то ее так трудно опознать и остановить. Потому-то я
и сказал, что понимаю бедного Сондерса. В конце концов, кто
из нас не ошибался!
- Ну, Гейл! - возроптал Гарт. - Не хватит ли
парадоксов? Какая-то личинка священника возомнила себя
всемогущей, а вы говорите, что всякий может так ошибиться.
- Вы лежали когда-нибудь в поле, - спросил поэт, -
глядели в небо и били пятками в воздухе?
- Вроде бы нет... - отвечал врач. - Это ведь не
принято. А если бы лежал?
- Вы удивились бы, почему вам подвластно одно и
неподвластно другое. Когда вы задерете ноги, они далеко, в
небесах, но ими вы двигать можете, а деревьями - нет. Не
так уж странно вообразить, что весь материальный мир - твое
тело. В сущности, и он, и оно - вне твоего сознания. Когда
же мы вообразим, что он внутри сознания, мы окажемся в аду.
- Я не силен в таких вопросах, - сказал Баттерворт. -
Честно говоря, я их не понимаю. Когда человек сходит с ума,
мне ясно, что он - вне сознания. А в метафизике я не
разбираюсь. Боюсь, я - материалист.