"Владимир Черкасов. Опер против маньяка (Опер 1)" - читать интересную книгу автора

шаек открыл? И где именно?
- А хрен его знает. У Грини полон Кавказ дружбанов, все готовы стол
накрыть. Лето же было. Может, просто отдыхал. Точно знаю, что он в Грузии
был, вино хорошее оттуда привез.
Бывший классный спортсмен-автогонщик Гриня имел кличку Дух, потому что во
время афганской войны шоферил на армейских транспортах по афганским дорогам,
простреливаемых настоящими "духами" - моджахедами. Да и лихачил на машине
так, что у пассажиров дух захватывало.
После героического периода своей биографии Гриня, вкусивший азартной
опасности, увлекся угонами машин у мирных московских граждан. Сидел за это
неоднократно. В последнее время остепенился, то есть перестал, как
автомобильный наркоман, лично цепляться за чужой руль. Он занял в этом
автобизнесе свою нишу - стал координатором угонов и переброски ворованных
машин на Кавказ.
Кострецов знал весельчака и балабола Гриню, издавна обитающего на
Чистяках. Черноглазый, с волнистой шевелюрой смоляных волос, подвижный,
Гриня один к одному походил на хрестоматийного конокрада. Он и машины
обожал, будто б кровных скакунов. Мог подолгу стоять, обозревая какую-нибудь
великолепную иномарку, едва ли не выдыхая наконец: "Красавица ты моя!".
Капитан уточнил:
- Парнишки Духа, говоришь, широко гуляют?
- Ну да, гордо так: мол, и при деньгах, и при Гринином авторитете.
- А сам Дух?
- Частенько вижу его теперь на Чистяках. Но не в деле, конечно. А так -
разъезжает по кабакам, казино. На заднем сиденье сидит, как босс, с двумя
мордами по бокам. Через окно видно: по-прежнему рот у него не закрывается. И
прикид у Грини, и верхним стал, а все метла безостановочно метет. Наверное,
и на том свете всех заговорит.
Сергей улыбнулся.
- Вот и в цвет, как блатные говорят. Человек с таким языком всегда что-то
лишнее вякает.
Черч лениво процедил:
- Да понял, понял тебя... Дай-ка еще "мальборочку". - Он снова закурил и
назидательно указал:
- Кто ж с пахана дело сечет! К Грине просто так не подступишься. А вот
пацаны его, пальцы веером, по пьяни могут нужное произнести.
Кеша любил подчеркнуть перед Кострецовым свое знание оперативного дела.
Был он сыном генерала и мамы - советской барыни. Когда-то изучал с
репетитором английский язык, играл на фортепьяно, но после смерти родителей,
промотав ими нажитое, снизился до обрубка своего первого школьного прозвища
- "Черчилль". Как передовой юнец, состоял когда-то Кеша в комсомольском
оперативном отряде. Потому нет-нет, да и вкручивал в разговор с Сергеем
своеобразные замечания, словно б намекая, что оперской деятельностью занялся
еще тогда, когда Кострецов в милицию и не собирался.
- Тебе виднее, - подыграл ему Сергей.
Они распрощались. Кострецов зашагал домой, чтобы надеть для следующего
рабочего визита свой лучший костюм.

***