"Николай Черкашин. Крик дельфина" - читать интересную книгу автора

Бар-Маттай смутно догадывался, почему выбор ЦДУ пал именно на него -
настоятеля хоть и столичного, но куда как скромного храма ассирийской
общины. По генеалогическим документам корни рода Бар-Маттай тянулись к
библейскому апостолу Матфею. Да и церковные службы пастор ассириец вел на
языке Христа и своего детства - на арамейском, что привлекало в храм
множество прихожан и любопытных из соседних кварталов. Это была бы неплохая
реклама и для адмиралтейства, и для Центрального духовного управления -
осенить новейший ракетоносец крестом потомка легендарного евангелиста.
Бар-Маттая даже затрясло от такого кощунства. Ночью, как всегда в
трудные моменты жизни, он раскрыл наугад Библию и прочел строки о праведнике
Ионе, пустившемся к берегам Ассирии в чреве китовом. Не полагаясь лишь на
одну книгу, он достал из потайного шкафчика золотую фигурку древнего
ассирийского божества Энку. Энку держал в руках весы с серебряной и медной
чашами. На серебре пращур Бар-Маттая выбил слово "ги", на меди - "ля"*.
Обычно чаши пребывали в равновесии. Но стоило человеку, принимающему
решение, сосредоточить взгляд на Энку, как через минуту-другую чаши начинали
опускаться или подниматься.
______________
* "Ги" и "ля" - "да" и "нет" (арамейск.).

Бар-Маттай утвердил взгляд сухих черных глаз на золотом челе Энку.
Серебряная чаша дрогнула и медленно пошла вниз.
Бар-Маттай усмехнулся: "Если Голгофа не идет к Христу, то Христос идет
на Голгофу".

Едва черная гвардия арсенала запрыгнула в свои грузовики и облегченные
"доджи" вырулили за ворота с клыкастыми якорями, как взвыли сирены
полицейских машин и гавань снова оцепили, но не автоматчики, а рослые парни
в серых плащах и шляпах. Теперь они внимательно проверяли документы тех, кто
был приглашен на проводы "Архелона".
Просторный пирс быстро заполнялся гражданскими чинами, репортерами,
женщинами. С высоты рубочного руля, превращенного на время в крыло мостика,
Рэйфлинт разглядел в толпе сухопарую жену своего старшего помощника Роопа,
красотку Флэгги - подругу жизни старшего радиста Барни. Просто удивительно,
как этому лысому увальню удалось отхватить такую девочку. Даже с
восьмиметровой высоты видно, как длинны ее ноги. Матросы швартовой команды
пялят на нее глаза так, будто им скомандовали "равнение на средину!".
Ника в желтом сафари помахала ему из толпы. Он ответил ей легким
кивком: "Вижу. Люблю. Счастлив". Это прочтет только она. Для всех остальных
его кивок лишь шест вежливости.
Вот это номер! С Никой притащился и ее кузен, то ли скульптор, то ли
художник. Один из тех молодчиков, профессия которых - шокировать публику.
Кажется, он так себя и называет - "режиссер уличных скандалов". Похоже, что
и на этот раз не обойдется без сюрприза: кузен сгибается под тяжестью
длинной коробки. Поймав взгляд Рэйфлинта, он оставил свою ношу, воздел руки
и заорал на весь пирс:
- Привет, Рэй!
Коммодора передернуло: скотина, нашел место для амикошонства. Уйти в
рубку? Поздно. Все уже смотрят на этого "крейзи". Вот он раскрывает свою
коробку - и о, боже! Рядом с ним вторая Ника. В том же желтом сафари, с теми