"Николай Черкашин. Крик дельфина" - читать интересную книгу автора

так определял для себя Рэйфлинт форму своей субмарины. Черный
бог-громовержец с растопыренными крыльями восседал на рыбоящерном теле злым
всадником. Но и это могучее тело, и это хмурое божество безраздельно
повиновались ему, коммодору Рэйфлинту.
Рэйфлинт не страдал честолюбием, однако в этот утренний час, час,
безусловно, исторический - шутка ли, новейшая стратегическая лодка
отправляется в первое боевое патрулирование?! - не мог отрешиться от
тщеславного чувства: это мой корабль, краса и гордость флота, а это я, самый
молодой - тридцатитрехлетний - командир подводного ракетоносца. И это меня,
мой корабль, мой экипаж приедет провожать сегодня сам президент...
Как ни пытался Рэйфлинт отыскать в силуэте родного корабля черты
изящные и стремительные, он волей-неволей приходил к мысли, что
округло-кургузый корпус "Архелона" напоминает сократившуюся от сытости
пиявку.
Странно было подумать, что в чреве этого черного левиафана прячется
уютнейшая двухкомнатная каюта, отделанная полированным эвкалиптом и
флорентийской кожей. Планировку, мебель, убранство конструкторы отдали на
выбор командиру, и Рэйфлинт вместе с Никой убил целый отпуск на то, чтобы
минимум объема наполнить максимумом комфорта. Ника превзошла самое себя. Это
она придумала сделать бортовую переборку командирской спальни в виде
деревянной стены их ранчо, где они провели медовый месяц. В сосновую панель
было врезано окно, в котором горел дневным светом цветной слайд, панорама
холмистых перелесков с белой пирамидкой лютеранской церквушки. Снимок
сделала сама Ника из окна их мансарды. И теперь Рэйфлинт, как бы далеко от
родных берегов и как бы глубоко в океанских тартарах ни находился, мог в
любой момент воочию вспомнить их милый уголок, и не только ранчо. Стоило
нажать кнопку дистанционного переключателя, как в импровизированном окне
вспыхивала картина, открывавшаяся им когда-то с седьмого этажа отеля
"Палаццо" на реку Арно и самый старый мост Флоренции Понте-Веккио. Столь же
простым способом в глухой капсуле стального отсека могла возникнуть
прекрасная "марина" поверх красно-черепичных крыш и белых минаретов
Дубровника - родины Ники - и пляж нудистов близ руин Карфагена, где
черновласая сербиянка выходила из воды и в костюме боттичеллевской Венеры...
Запас автоматически сменяющихся слайдов был достаточно велик, чтобы
превратить ностальгию в сладкую грусть.
В командирском кабинете справа от стола Ника разместила компакт-бар с
набором любимых мужем греческих коньяков и французских ликеров. Сюда же она
хотела поставить и сейф. Но Рэйфлинт распорядился все же вмонтировать
несгораемый ящик под изголовьем кровати. В сейфе хранились ключи к
шифрозамкам стартового комплекса и запалы к ядерным торпедам. Зато мягкие
кресла и стол Ника подобрала по своему вкусу. Кроме того, под прозрачную
столешницу она придумала встроить большой аквариум, так что пестрые рыбки
плавали прямо под набросанными на стол казенными бумагами. "Во-первых, -
утверждала Ника, - созерцание тихих аквариумных тварей успокаивает нервы.
Во-вторых, твой стол будет походить на трон Нептуна".

Выходить за пределы стометрового ракетопогрузочного пирса Рэйфлинт уже
не мог: "Архелону" с утра было объявлена двухчасовая готовность. К тому же с
минуты на минуту над гаванью должны были взвыть сирены, оповещающие, что на
"Архелоне" начались особо опасные работы - прием атомного боезапаса.