"Николай Черкашин. Белые манжеты " - читать интересную книгу автора

Абатуров подумал, потянул время и вдруг сделал царский подарок:
- Значит, так... Разрешаю вернуться в понедельник... К подъему флага.
Так Христофор стал обладателем бездны времени в пятьдесят часов,
свободных от учебных тревог и регламентных работ, от ночных вызовов на лодку
и внезапных поручений, свободных от собраний и построений - словом, от
службы.
На рейсовом катере по пути в город Феодориди, вдохновленный открывшейся
перед ним вечностью, предложил подруге слетать на денек к Черному морю - в
родную Хосту.
- А успеем? - спросила осторожная Наташа. Христофор тут же подсчитал
часы. Выходило, что в Хосте они могли провести полдня, ночь и еще полдня,
чтобы в воскресенье вечером вернуться в Северодар.
- А знаешь, как это называется? - припомнила Аксенова юридическую
формулировку. - Самовольное покидание места службы.
Но Феодориди взглянул на нее так, что Наташа до самого Адлера забыла о
своем столике в зале трибунала.
Они урвали у арктической ночи почти целый день солнца, зелени и
лазурного моря. А после воскресного обеда в ресторане "Магнолия" отправились
в аэропорт. И все бы кончилось благополучно, если бы в ту зиму на южных
склонах Кавказских гор не выпало слишком много снега. Сугробы скрыли
излюбленный корм диких голубей - чинаровые орешки и желуди. И тогда тучи
голубиных стай опустились на летное поле адлерского аэродрома. К ужасу
влюбленных, все рейсы отменили. Но подводники тем и отличаются от всех
прочих смертных, что находят выход из любого положения, даже если для этого
надо пролезть через торпедный аппарат... Шальной таксист домчал их за четыре
часа и за месячное лейтенантское жалованье в Сухуми. А оттуда в полночь им
удалось вылететь на север.
Ровно в восемь ноль-ноль лейтенант Феодориди, слегка небритый,
покачиваясь от усталости, стоял в строю на корпусе подводной лодки и слушал
бодрую скороговорку горна, под которую на всех кораблях в гавани взлетали
флаги и гюйсы. А потом заревели тифоны, завыли злые сирены... По
понедельникам на эскадре проверяли исправность средств звуковой
сигнализации.
Самовольная отлучка начальника радиотехнической службы раскрылась на
другой же день, когда на службу вышел пропагандист политотдела
капитан-лейтенант Скосырев, возвращавшийся из отпуска тем же самолетом, что
и Христофор с Натальей.
Проступок комсомольца Феодориди разбирался на лодочном комитете ВЛКСМ.
Заседание комитета вел подчиненный начальника РТС мичман Голицын, старшина
команды гидроакустиков и заместитель комсомольского секретаря. Впрочем,
Голицын очень скоро взял самоотвод и все заседание рисовал в блокноте шаржи
на боцмана - мичмана Белохатко, тоже члена комитета. Голицын почеркивал
карандашом и вспоминал свою "love story"{1}, как с некоторых пор стал
небрежно называть все, чем жил целых семь лет.
Он только что вернулся из Москвы, из первого мичманского отпуска -
очередного, долгожданного. Отец и мать у Голицына слепые от рождения. Когда
Дмитрий предстал перед ними в новехонькой парадной форме, оба они наперебой
ощупывали фуражку, шинель, тужурку. Их пальцы пробегали по мичманским
звездочкам на погонах, по золотым якорям на лацканах, по тоненькому
годичному шеврону на рукаве: пытались представить великолепие морского