"Екатерина Черкасова. Маска, я тебя знаю " - читать интересную книгу автора

постепенно отрастал полупрозрачный ежик волос. Отеки на лице спали, синяки
и ссадины сошли. В зеркало на меня смотрело худенькое девичье личико с
запавшими серыми глазами, тонким, упрямо сжатым ртом и носом с заметной
горбинкой после перелома. Мать приходила часто нетрезвая, плакала, хватала
меня за худые, покрытые голубыми венами руки. Она причитала, просила за
что-то прощения, качала головой, всматриваясь в мое лицо. Громко, с
надрывом обращалась к соседкам по палате, объясняя, как ее доченьку, ее
кровинушку изменила болезнь. Ее послушать, так до этого я была и умница, и
красавица,
и певунья-веселунья, и душа компании. Если все это правда, то я
действительно сильно изменилась. Красавицей меня не назовешь: кожа да
кости, остриженный наголо череп. А уж о веселье и речи быть не может. Явсе
силилась что-то вспомнить, но все казалось мне чужим: и эта воющая пьяная
женщина, моя мать, и я сама.
Мать рассказывала, что учебный год начался, что ей тяжело справляться
по хозяйству одной, без моей помощи, что курортники разъезжаются. Ни на
рынке, ни сдачей койки денег теперь не заработать. Она все причитала,
спрашивала, когда же меня наконец выпишут. Она приносила крупный фиолетовый
виноград "кардинал", арбузы, но я ела все, только чтобы ее не обидеть. Она
пыталась кормить меня сама, я видела ее черные, заскорузлые от работы руки
с черными ногтями, и меня поташнивало.
Приходил психиатр, простецкий пожилой толстяк в халате, заляпанном
чернилами. Он пытался что-то выяснить у меня про мои припадки. Мне
прописали какие-то порошки, от них я тупела и меня тянуло в сон.
Когда наконец меня выписали, мать принесла джинсы, кроссовки,
майку с дурацкой вампирской картинкой и ветровку. Видимо, я здорово
похудела за время болезни, и джинсы противно съезжали на бедра.
- Мам, я зайду попрощаться с доктором.
- А как же, деточка,- сказала мать, предусмотрительно
оставшись в коридоре. Она ничем не могла отблагодарить врача и поэтому
смущалась.
Когда я вошла в ординаторскую, Сергей Васильевич оторвал голову от
бумаг.
- А, Настенька, проходи, проходи.
- Вот, попрощаться зашла. Спасибо вам за все.
- Не болей, принимай порошки. Да, кстати,- он подошел к сейфу и открыл
его.- Когда тебя привезли, это было у тебя на руке,- он протянул мне
браслет. Пластинка на грубой цепи с толстыми звеньями. На таких обычно
гравируют имя либо группу крови.
- Спасибо,- я с безразличием взяла браслет,
все равно ведь ничего не помнила, перевернула его: на пластинке с
обратной стороны выбиты цифры. Я положила его в карман ветровки и вышла.
Мать стояла в коридоре, прижавшись к стенке.


* * *

Мы вышли на заплеванной автобусной остановке и протащились вверх по
узкой улочке частных домов. Это далеко от моря, и курортники снимают здесь
жилье неохотно. Потому домики тут бедные, жители кормятся в основном