"Дмитрий Черкасов. Крестом и булатом: Атака ("Рокотов" #08)" - читать интересную книгу автора

цивилизованного мира, как "Книга жалоб и предложений" и "Общество защиты
прав потребителей".
- Шевелись! - обкуренный Салман Хамхоев пнул ногой замешкавшегося Жору.
Бывший бомж сжался в комок и, звеня ножными кандалами, встал рядом с
остальными рабами.
Цароев стиснул зубы.
- На выход! - Турпал мотнул головой в сторону полуоткрытой двери.
- Нас пока не кормили, - слабо запротестовал Яков.
- Поговори мне еще! - Беноев оскалился. - Живо на улицу!
У входа в подвал заложников выстроили в цепочку и просунули сквозь
специальные кольца на цепях длинную деревяшку. Теперь пленники могли шагать
только как гигантская многоножка, одновременно переставляя левую ногу и
стараясь не сбиться с ритма.
Звенящая кандалами беспомощная процессия двинулась по улице в
направлении центральной площади.
Вид скрепленных между собой заложников всегда вызывал смех у жителей
аула. Особенно веселились дети: они швыряли в рабов камни, старались
подставить подножку, с разбега бросались на идущего последним и пытались
вскочить на конец деревяшки.
Иногда им это удавалось.
Тогда вся колонна валилась в грязь, а малолетние выродки с хохотом
обступали ворочающихся на земле беспомощных людей и хлестали их припасенными
хворостинами под одобрительные возгласы взрослых. Как мужчин, так и женщин.
Лидеры "волков ислама" могли гордиться подрастающим поколением.
Тупым, безжалостным, приученным с детства к тому, что жизнь человека
ничего не стоит, находящим удовольствие в наблюдении за мучениями других. Из
таких в будущем будет просто воспитать послушных солдат и внушить им любую
псевдорелигиозную чепуху...
У дверей бывшего сельсовета палку вынули и прислонили к стене.
На веранде появился Резван Гареев и критически осмотрел рабов.
Ираклий Туманишвили подумал, что их хозяева решили наконец-то устроить
аукцион живого товара и распродать пленных в другие аулы. Но он ошибся.
- Этому сказали? - Гареев показал пальцем на Якова.
- Не, - Тимур Джабраилов сунул руки в карманы давно нестиранных штанов.
- Что сказали? - подал голос Чубаров.
- А-а! - Резван не обратил внимания на слова какого-то раба. - Заводите
внутрь...
Пленных втолкнули в бывшую ленинскую комнату, превращенную
освободившимися от "русского гнета" ичкерийцами в зал ваххабитской славы. На
стенах в изобилии были развешаны знамена, портреты известных боевиков и
самодельные награды вперемежку с полосками ткани, на которых тушью были
выведены изречения из Корана.
Среди орденов Ичкерии и привезенных миссионерами из Саудовской Аравии
нагрудных значков затесались две медальки с лондонской собачьей выставки,
купленные Гареевым в магазине сувениров, когда он навещал родственников в
Москве. Медальки были большие и красивые, сияли позолотой и вензелями.
Резван даже поносил их немного на парадном кителе, не соображая, что являет
свету розетки с надписью "Лучшей суке породы" и "За самый большой приплод".
Английским языком ни Резван, ни остальные жители села не владели.
В зале собрались почти все мужчины аула.