"Дмитрий Черкасов. Ночь над Сербией" - читать интересную книгу автора

Но фрукты-овощи, врачи-аптеки, витамины-больницы - сие все в городе,
где твой не выходи на работу ничего особенного не значит, может, даже
лучше для фирмы или родного завода. А в поле? В экспедиции, то бишь?
Километрах в двадцати-тридцати от ближайшего жилья, да без связи, да без
дорог? Вот то-то и оно! Ежели рассопливишься - пиши пропало, никто не
поможет. Либо будешь с недельку бревном в палатке валяться и свой участок
работы загубишь, либо попрешься, задыхаясь, на базу через топи и бурелом,
проклиная все на свете и в особенности свой собственный идиотизм, А в
лагере предстанешь пред очами начальника, получишь изрядную порцию
образных сравнений себя с наимерзейшими представителями животного мира
вперемешку с непременными фаллическими слоганами, и только после этого
тебя запихают в экспедиционную машину и отправят в ближайший поселок. Где
ты в лучшем случае попадешь в руки изредка трезвого ветеринара, финита
всей работе вкупе с заработком. Что наиболее болезненно, особливо если
учесть, что этот самый заработок в месяц составляет больше, чем ты
сподобишься скопить за пару лет, протирая штаны в своем институте...
Так что выход один - не выеживайся и работай в курточке; с голым
торсом на пляже будешь красоваться.
Владислав высунулся из палатки и втянул носом прохладный утренний
воздух.
"Не Ташкент, но жить можно", - родилась полусонная мысль, чуть
помедлила и растаяла. Он тряхнул головой и выбрался из спального мешка.
День начинался обычно.
Влад натянул спортивный костюм, потянулся, стараясь как можно ближе
свести лопатки, и откинул брезентовый полог. Зажмурился от бившего в глаза
солнца и ритуально, как происходило каждое утро на протяжении последних
трех недель, посетовал, что палатку поставил входом строго на восток. Нет,
чтобы головой подумать и сориентировать условную дверь куда-нибудь на юг
или на запад. Тогда б не пришлось, подобно адепту культа Солнца,
ежеутренне получать прямо в физиономию могучий поток лучей восходящего
светила. Но переставлять палатку и менять расположение своего маленького
лагеря было уже поздно, да и в одиночку такая работа заняла бы не один
день. А свободного времени у Владислава едва хватало на приготовление пищи
и на десяток страниц книги перед сном.
Он немного попрыгал на месте, покрутил руками, разминая суставы,
высосал из подвешенной на ближайшем дереве бутыли стакан-полтора
родниковой воды, потом, зайдя за куст акации, освободил организм от
излишка жидкости. Теперь можно было приступить к легкой разминке - мешок
со слежавшимся за ночь влажноватым песком, должный изображать "грушу",
сиротливо висел на толстенном суку каштана.
Рукопашным боем Владислав увлекся давно, - еще до поступления на
биолого-почвенный факультет питерского Университета. В те времена
восточные единоборства были запрещены, но пятнадцатилетнего Влада не
обошло всеобщее поветрие - прослышав про изящный и таинственный мордобой и
просмотрев с десяток жутчайших по качеству записи боевиков, он насел на
своего папашку с просьбами помочь приобщиться к столь полезному и
экзотическому виду спорта. Папахен не стал отговаривать возбужденное чадо
и связался с кем нужно - благо на тот момент имел в прогрессивном
социалистическом обществе солидный вес и положение, занимая должность
крупного чиновника во Внешторге. Так что уже через неделю Владислав прибыл