"Дмитрий Черкасов. Шансон для братвы" - читать интересную книгу автора

Гаишник с важным видом обошел автомобиль и приблизился к водительской
дверце. Росточку в нем было от силы метра полтора, форма болталась.
- Нарушаем, товарищ водитель... - привычно заныл гаишник. Судя по
ширине лба, сразу после школы для детей с задержкой умственного развития
он был из жалости принят в милицию.
- Представляться надо, - наставительно сказал Садист.
- Лейтенант Великанов... Ваши права и документы на машину, -
загундосил "страж дорог и переездов, всех тропинок командир". За кустами
виднелись "Жигули", но рядом никого не было. Гаишник постучал по крыше
"лексуса", поторапливая Садиста. - Приготовьтесь к досмотру...
- А где твой жетон, милай? - неожиданно прервал его Садист.
- Я на службе, - невпопад ляпнул гаишник и снова постучал жезлом. -
Ваши права...
- Слышь, чудик, - насупился Садист, - если тебе на флакон не хватает,
то ты не по адресу. Ты чо, думаешь, - я дорожника от околоточного не
отличу? Совсем в своем лесу одичал, а? Еще раз стукнешь, я тебе твою палку
в задницу забью! Будет, блин, леденец - "мент на палочке"...
Гаишник растерялся.
Он и вправду был участковым из соседней деревни, а на нехитрый
промысел его толкнул острый дефицит средств на обольщение местной
красавицы Зинки, втайне звавшей его "мусорным Квазимодой" и признававшей
только дорогие по деревенским меркам подарки. Зарплаты участкового явно не
хватало.
Садист гордо глянул на Великанова и молча втопил педаль газа. В
зеркале заднего вида в последний раз мелькнула нелепая фигурка.
Участковый плюнул в дорожную пыль и грустно посмотрел на пустое
шоссе. "Дежурство" подходило к концу, машин не было. Видимо, и сегодня
придется коротать летний вечер без женской ласки и листать на сеновале
затертый до дыр польский каталог нижнего белья, предаваясь эротическим
мечтам.
Таких вечеров за год у Великанова обычно набегало где-то чуть больше
трехсот шестидесяти.
Главной достопримечательностью поселка Волосянец являлось местное
КПЗ"Камера предварительного заключения", которое для жителей было неким
синтезом масонской ложи, в лице участкового, паспортистки и заведующей
магазином, и деревенского Гайд-парка, по недоразумению забранного
решеткою. Из малюсенького оконца, прорезанного под самым коньком крытой
поносного цвета шифером крыши, круглосуточно неслись комментарии важнейших
политических событий в стране и в мире, обильно уснащаемые неизвестными
ранее широкой публике подробностями национальной и сексопатологической
принадлежности лидеров мирового сообщества. Эти открытия, по мнению
"узников совести", должны были вызвать взрыв народного негодования и
привести к немедленному штурму "тюрьмы".
Последним животрепещущим вопросом было обсуждение темы - а не еврей
ли Нельсон Мандела?
Некоторые узники высказывали мнение, что негр вряд ли может быть
иудеем, однако наиболее прогрессивная часть коллектива, возглавляемая
киномехаником с труднопроизносимой фамилией Недоперепогоняйло и
поддержанная антисемитом Ортопедом, склонялась к мысли, что иудей - это не
национальность, а состояние "тонкого астрального тела". После того как