"Владимир Черепнин. Свирепый черт Лялечка" - читать интересную книгу автора

И мы стали спускаться с холма.
Мои попытки разузнать что-нибудь более конкретное о городе и его
обитателях кроме того что я услышал, как только Лялечка узнала место нашего
пребывания, не увенчались успехом. Чертовушка под всяческими благовидными
предлогами, вплоть до заявления, что она давала подписку о неразглашении,
отказывалась что-либо сообщить и хранила молчание... Имеется в виду
информация. А о молчании в фонетическом смысле оставалось только мечтать.
Лялечка щебетала без умолку до самого Далдонограда.


Арест

До стен города нам оставалось всего ничего, каких-то метров сто-сто
пятьдесят, когда распахнулись ворота и исторгли из себя отряд стражников,
хорошо разбавленный папиками. Процессия выглядела внушительно. Одних коров,
оседланных копьеносцами и закованных в латы, по самым скромным прикидкам,
было не менее пятидесяти. Пешие воины, ощетинившиеся колющимися и режущими
предметами (пики, мечи, сабли) не поддавались количественной оценке. Много.
Очень. Мой глазомер не приучен прикидывать численность людской толпы.
Метры, вес - пожалуйста. Думаю, уложусь в статистическую погрешность, но
людские массы... И все это разукрашено огромным количеством ирокезов
папиков. Но, как я понял по цветовой палитре, из города вышли только
низкочастотные представители спектра священнослужителей. Тьма красных,
поменьше - оранжевых, редкие - желтые, и мне показалось, что где-то в толпе
мелькал и зеленый цвет. Но не стану утверждать, что это был именно ирокез.
Может быть какой вояка повязал себе зеленую бандану в знак какого-нибудь
протеста или потому что ему за это заплатили?
Хотя, не стану скрывать, мой инженерский мозг совершил попытку
прикинуть, миграцией скольких же особей он стал невольным свидетелем. Чисто
автоматически. И чисто теоретически. Он, иногда, без моего на то согласия и
при моей полной пассивности, выкаблучивает такие расчеты, что потом,
присоединившись к носителю (то бишь ко мне), вместе с ним (то бишь со мной)
диву дается, как мог додуматься до таких расчетов. Вот, и теперь, где-то
глубоко под моей черепной коробкой пошел процесс. Примерная ширина
процессии умножилась на видимую глубину, затем на средний рост. Объем
людской массы уже имелся. Оставалось только умножить полученную величину на
плотность человеческого организма, а потом разделить полученный результат
на среднестатистический вес человека... Последней мыслью по этому поводу
было то, что разряженность между особями компенсируется вполне избыточным
весом коров, ростом восседающих на них всадников и избытком металла.
Истошный визг вернул меня и мой иногда независимо мыслящий аппарат, в
народе называемый головой, к реальной действительности, хотя, если честно,
то абстракция математики была бы для меня более приемлемым убежищем.
- Вот они! Хватайте этих злостных еретиков!
Это верещал наш давешний знакомец, которого мы так неблагоразумно
вытащили из петли. Он находился в авангарде отряда. Та же самая корова, с
белой звездочкой на лбу, которую мы видели на опушке, бодро вышагивала
впереди всех, таща за собой повозку, на которой стоял в величественной позе
тот самый папик, который всего пару часов назад сначала пытался повеситься,
затем сжечь нас, арестовать и, в конце концов, позорно бежавший с места