"Холли Чемберлен. Наше лето " - читать интересную книгу автора

детей. Мне тоже этого хотелось.
Мать, которая никогда и нигде, кроме как дома, не работала, выйдя замуж
сразу после окончания колледжа, поощряла наши развивающиеся отношения.
Возможно, находила в Уине некое сходство с моим отцом, человеком, которого
стоило считать идеальным семьянином, если смотреть на это с точки зрения
финансовой поддержки.
Мой отец.
Папочка всегда любил меня некоей формальной, отстраненной любовью. И
никогда не уделял особого внимания по той простой причине, что я не родилась
мальчиком. Зато его особой заботы удостаивались Джеймс и Филип - пятью и
двумя годами старше меня.
Его наследники.
Папочка был так старомоден, что временами казался персонажем романа
викторианской эпохи. Но кроме того, оставался слишком реальным. И с самых
пеленок препоручил меня матери.
Две его девочки...
Мамочка выбирала мне одежду, водила на собрания герлскаутов, а папочка
частенько привозил братьев в свой красивый кабинет в медицинском центре
Мичиганского университета, где возглавлял урологическое отделение.
Мамочка старательно посещала мои репетиции в балетной школе, пока
папочка брал с собой братьев на рыбалку, в северные озера штата.
Матушка учила меня шить и вязать, папочка поощрял занятия мальчиков
спортом и ревностно следил за успехами в школе.
И ничто не меняло раз навсегда заведенного распорядка, пока я не начала
встречаться с Уином. Неожиданно отец заметил меня. Неожиданно я стала
достойной его персонального внимания.
И чем большего добивался Уин, тем больше я вырастала в глазах отца. По
крайней мере мне так казалось.
Когда Уина приняли на юридический факультет Гарварда, отец устроил нам
уик-энд в Чикаго. Когда имя Уина, одного из молодых многообещающих
адвокатов, появилось в "Ло ревью", папочка выписал мне симпатичный чек,
словно это я удостоилась такой чести.
А когда Уину предложили партнерство в юридической фирме "Датц, Паррин и
Келлехер", папочка вознаградил нас уик-эндом в Кэньон-Ранч на Беркширских
холмах.
Все шло лучше некуда.
И все же незадолго до этого майского вечера, когда я договорилась
провести добрую часть лета в обществе совершенно незнакомых людей, и
несмотря на подарки и одобрение отца, во мне начало что-то меняться.
Я чувствовала себя так, будто начинаю просыпаться. Я чувствовала себя
так, будто начинаю засыпать...
Для человека, известного ровным, пожалуй, даже невозмутимым характером,
ощущения были довольно пугающими.
Я не находила себе места, но нервная энергия довольно быстро сменялась
пассивностью: то летала по комнате, то едва заставляла себя встать с
постели.
Любимые хобби - вязание и долгие прогулки вдоль реки - вдруг потеряли
всякий смысл.
Я стала включать автоответчик, чтобы не издавать бодренькие
восклицания, изображая хорошее настроение.