"Лоретта Чейз. Лорд Безупречность ("Карсингтоны" #3) " - читать интересную книгу автора

в случае разногласий, если, конечно, не существует непосредственной угрозы
для жизни.
Она повернулась к девочке, веснушчатому рыжеволосому созданию, лишь
глазами напоминающему мать - если, конечно, это была мать.
- Твоя жизнь оказалась под угрозой, Оливия?
- Нет, мама, - сверкнув глазами, ответила девочка, - но он сказал...
- Этот молодой человек выглядел крайне опасным? - спокойно продолжала
мать.
- Нет, мама, - повторила упрямица, - но...
- Вы просто разошлись во мнениях? - настаивала красавица.
- Да, мама, но...
- Ты потеряла самообладание. Что я говорила насчет утраты
самообладания?
- Что в подобных случаях необходимо сосчитать до двадцати, - послушно
ответила дочка. - А если после этого не удастся взять себя в руки, то надо
сосчитать снова.
- Ты это сделала?
- Нет, мама. - За честным ответом последовал тяжкий вздох.
- Извинись, пожалуйста, Оливия. Как можно вежливее.
Оливия угрюмо насупилась. Потом глубоко вздохнула, медленно выдохнула и
повернулась к Перегрину.
- Сэр, нижайше прошу простить, - заговорила она. - Я поступила
отвратительно, низко и мерзко. Надеюсь, что неожиданное падение с табуретки
не причинило вам большого вреда. Я глубоко раскаиваюсь, потому что не только
напала на невинного человека, угрожая его здоровью, но и опозорила
собственную мать. Все дело в моей безумной вспыльчивости - недостатке,
который преследует меня с самого рождения.
Она упала на колени и двумя руками сжала ладонь Перегрина.
- Умоляю, благородный сэр, проявите милосердие и простите!
Молодой граф Лайл растерянно слушал страстный монолог. Пожалуй, впервые
в жизни он от удивления утратил дар речи.
Мать страдальчески закатила невероятно синие глаза.
- Встань же, Оливия!
Склонив голову, Оливия крепко сжимала руку Перегрина. Тот в панике
взглянул на Бенедикта.
- Возможно, теперь, граф Лайл, вы поймете, насколько глупо
противоречить даме, - невозмутимо заметил Бенедикт. - Так что не ищите у
меня помощи. Надеюсь, сегодня вы получили хороший урок.
Бессловесность была абсолютно чужда характеру Перегрина, а потому он
довольно скоро пришел в себя.
- О, встаньте, пожалуйста, - строго обратился, он к Оливии. - Это был
всего лишь блокнот.
Оливия не пошевелилась. Немного понизив голос, он добавил:
- Дядя прав. Я тоже должен извиниться. Ведь мне давно известно, что
нельзя противоречить женщинам и старшим. Правда, не понимаю, с какой стати.
Никто ни разу не потрудился объяснить логику этого странного правила. Как бы
там ни было, а вы ударили совсем не больно. Упал я потому, что потерял
равновесие, когда резко наклонился. Ничего страшного. Вряд ли девочка
способна причинить мне серьезный вред.
Оливия мгновенно подняла голову. В глазах вспыхнули опасные искры.