"Лоретта Чейз. Невеста сумасшедшего графа " - читать интересную книгу автора

галлюцинации, которые приведут его к безумию.
- Я знаю, что это заболевание мозга и оно неизлечимо, - сказал Дориан
врачу. - Но я хотел бы закончить свои дни здесь. Я бы не хотел.., умереть,
как моя мать, если этому можно помочь.
Нибонс обещал сделать все возможное, но Дориан слишком хорошо знал,
что его ждет. Мать умерла через восемь месяцев после появления "зрительных
химер" - "призраков", которые она видела наяву, а не во сне.
Нибонс гарантировал ему только шесть месяцев, предупредив, что
дегенерация идет быстрее из-за его "нездорового образа жизни".
Но все же доктор обещал облегчить головные боли с помощью больших доз
лауданума.
- Ваш отец боялся употреблять это лекарство, опасаясь превысить дозу,
- сказал Нибонс. - Ваш дед пришел в ярость, дескать, я приучил несчастную
женщину к наркотику. А потом явились эти "специалисты", назвали лауданум
ядом: по их мнению, именно он вызывает галлюцинации. А это был единственный
способ облегчить ее страдания.
Дориан улыбался, вспоминая разговор с врачом. Привычка к опиуму самая
незначительная из его бед, а превышение дозы в свое время даст ему желанное
успокоение.
В свое время, но не сейчас.
Внешне Дориан казался сильным и здоровым. В Дартмуре его не терзало
презрение к себе, как в Итоне, где он впервые познал искушение в виде
женщины и вина, которому не смог противиться. Здесь, как говорила мать,
искушений не было. Когда Дориан начинал ощущать прежнее беспокойство, то
уезжал на болота и скакал, пока не валился с седла от усталости.
Здесь он нашел убежище и собирался наслаждаться им так долго, как
только сможет.
Услышав шаги в холле, Дориан повернулся и откинул со лба не по-модному
длинные волосы. Но мода уже давно перестала иметь для него значение, ему
совершенно безразлично, в каком виде он будет лежать в гробу.
Главное, он успокоится с миром, сохранив хоть немного достоинства. Все
лучше, чем подыхать среди негодяев в сточных канавах Лондона. И уж куда
лучше того, чем кончила его мать.
В библиотеку вошел Хоскинс и положил на столик письмо. Так, чтобы была
видна печать графа Ронсли.
- Проклятие. - Дориан вскрыл письмо, быстро пробежал его глазами и
протянул Хоскинсу. - Теперь видишь, почему я предпочел быть никем.
Хоскинс только вчера узнал о том, кто такой Дориан, и о болезни
хозяина. Ему предложили уволиться, если он пожелает. Но Хоскинс не зря
воевал и был ранен при Ватерлоо. Там он насмотрелся такого, что уход за
обычным сумасшедшим казался детской забавой.
Более того, к облегчению Дориана, поведение бывшего клерка ничуть не
изменилось, а его грубый юмор частенько поднимал хозяину настроение.
- Это возрастная раздражительность? - спросил Хоскинс, возвращая
письмо. - Или старый джентльмен всегда был таким?
- Он невыносим, - ответил Дориан. - Полагаю, таким он и родился.
Причем умеет вас убедить. Большую часть жизни я верил, что виноват именно
я. С ним нельзя договориться, Хоскинс, поэтому нам остается только не
обращать на него внимания, хотя это сложно.
Недавно вдова дяди Хьюго, единственная оставшаяся в живых тетка