"Лоретта Чейз. Невеста сумасшедшего графа " - читать интересную книгу автора

словами, что это его лучший друг. Написанный много лет назад исключительно
неумелым художником, портрет мало что говорил Гвендолин.
Впрочем, для своих лет она была слишком разумной девушкой, чтобы
принять жизненно важное решение только на основании крошечной миниатюры и
кучки бумаг.
Во-первых, она далеко не красавица с ее острым носиком и невозможными
рыжими волосами, а зеленые глаза, о которых поклонники сочиняли цветистые
(и очень глупые) стихи, вряд ли компенсируют ее недостатки.
Во-вторых, физическая привлекательность не имела значения. Ронсли не
просили влюбляться в нее, так же как и ее в него. Абонвиль только предложил
ей выйти замуж за графа и родить ему сына, чтобы не прекратился род
Камойзов.
А Гвендолин происходила из известной своей плодовитостью семьи, в
которой было много сыновей. Чрезвычайно необходимые качества, поскольку у
графа Ронсли осталось не так много времени. Врач давал ему всего шесть
месяцев.
К сожалению, Гвендолин не хватало подробностей болезни Дориана
Камойза. Бабушке и герцогу известно лишь то немногое, о чем они узнали от
слуги Хоскинса. Сам лорд Ронсли ничего им не говорил, а вытягивать из него
информацию силой Женевьева сочла неприличным.
Гвендолин нахмурилась.
В комнату вошла ее мать и тихо закрыла за собой дверь.
- Ты все обдумала? - спросила она. - Или изображаешь сомнение ради
отца?
Хотя Гвендолин попросила время, чтобы подумать, в душе она не
колебалась ни минуты. Конечно, задача будет не из легких, но это ее не
смущало.
Болезнь тела или духа всегда неприятна, иначе не приходилось бы
тратить много сил, чтобы от нее избавиться. С другой стороны, болезнь сама
по себе интересна, а сумасшедшие, по мнению Гвендолин, были самыми
интересными из всех.
Случай лорда Ронсли вызывал у нее живейшее любопытство.
Даже письмо Всевышнего, за собственной подписью и заверенное у
нотариуса, не вселило бы в нее большей уверенности, что она создана
исключительно ради этой цели.
- Я проверяла, нет ли чего такого, о чем следовало бы подумать, -
сказала Гвендолин.
Мать несколько секунд изучающе смотрела на нее.
- Да, я тоже почувствовала в этом Божий промысел, - согласилась мать.
- Но твой папа будет иного мнения.
Гвендолин это известно. Мать ее понимала, а отец нет. Как и другие
мужчины в семье, включая Абонвиля.
Девушка не сомневалась, что идею о замужестве вложила ему в голову
бабушка, хотя отец наверняка считал ее плодом собственных раздумий: у
Женевьевы был удивительный талант заставлять мужчин верить в то, чего
желала она.
- Пусть лучше с ним поговорит Женевьева, - предложила Гвендолин. -
Иначе он испортит все дело, приводя множество пустяковых возражений, а мы
не можем терять время. Никто не знает, как долго Ронсли сохранит рассудок,
а он должен быть в здравом уме, чтобы подписывать официальные бумаги.