"Эллен Рако Чейз. Тайна радости" - читать интересную книгу автора

невозмутимым видом писал некролог на своего лучшего друга. А я в то же время
чуть не задохнулась от жалости, читая "Мелочи" в разделе юмора. - Она
покачала головой. - Нет, проблема - это я сама.
- Разве это только твоя проблема, Кейси?
Она подошла к окну и недоверчиво покачала головой.
- Ты все понимаешь, Мэтт. Я очень люблю этот дом, этот старый красный
кирпич колониальных времен, пытающийся выжить среди растущих как грибы
стеклянных небоскребов. Время, кажется, не властно над ним. - Ее палец
чистил квадратик запыленного окна. - Я буду тридцатой на Мартовских идах,
но, в отличие от Юлия Цезаря, вершина моей личной жизни - это борьба за
пониженную плату в подвальном помещении Файлина.
- Тебе не кажется, что ты все несколько драматизируешь?
- Я? Я всегда стремилась быть такой же, как все, быть одной из многих,
но у меня никогда не получалось вписаться в толпу. Знаешь, каково быть в
тринадцать лет ростом метр девяносто пять? Это счастье, если только ты
мальчишка и хочешь играть в шотландских горцев!
- Я всегда ругался с твоим отцом по поводу твоих комплексов, - сердито
пробормотал Мэтт. - Не стоило ему таскать тебя по всей стране. Оставь он
тебя...
- Не причитай надо мною опять! - резко оборвала она его. - Я - это я. И
все проблемы во мне.
Кейси вдруг засмеялась, затем грустно покачала головой.
- Если бы я знала, что стану в двадцать девять лет хроническим
капитулянтом! Я потратила всю свою энергию, помогая другим решать их
проблемы, выполняя архитрудные редакционные задания, кого-то сочувственно
выслушивая, давая взаймы. Я шла на поводу даже у продавщиц, вынуждавших меня
покупать то, что совсем не было нужно, чтобы, видите ли, не обидеть их.
Она вздрогнула, глаза ее заблестели лихорадочно и враждебно.
- Хватит, я побыла стариной Кейси, пора подумать и о себе! Я хочу сама
распоряжаться своей жизнью, и мне надоело всем угождать и ублажать всех и
каждого, пусть это и звучит эгоистично, пусть даже это очень дурно. Я
помогала всем, но никогда не получала за это и ломаного гроша.
- Не говори глупостей, Кейси! Тебя все любят. Ты вежливая, заботливая,
преданная...
- Бережливая, прилежная и почтительная. Ты составил точный портрет
герлскаута[1].
Мэтт не обратил внимания на ее горестное возражение.
- ...И ты все-таки чертовски хороший репортер.
Она покачала головой.
- Тебе только кажется, что я действительно имею профессиональный имидж,
но ты не прав. Никто даже не заметил моего имени в списке на ту премию. Я
по-прежнему что-то вроде редакционного талисмана, который гладят по головке
за хорошо сваренный кофе.
- Прямо-таки сгоревшая на работе закомплексованная мученица! -
бесстрастно заключил Мэтт, наклонившись к ней, чтобы лучше видеть ее
расстроенное лицо.
- Ты, пожалуй, прав, - непроизвольно вздохнула Кейси и, соскользнув в
кресло, заняла подобающее положение. - Я сама виновата в том, что позволяю
себе делать безрассудные вещи. Но я очень несчастлива. Я вижу, как
ускользает время, а я стою на месте.