"Джон Чивер. Пять сорок восемь" - читать интересную книгу автора

Комптон никак не могла понять, что лезть в чужие дела вовсе не
обязательно. Блейк знал, что Луиза поверяет миссис Комптон свои беды, но
эта особа, вместо того чтобы убедить миссис Блейк в никчемности истерик,
возомнила себя ее наперсницей и стала проявлять живейший интерес к
домашним делам Блейков. И, наверно, знала об их последней ссоре. Как-то
вечером Блейк, придя домой усталый и разбитый, обнаружил, что Луиза не
приготовила ужин. Блейк вошел в кухню - Луиза следом за ним - и объявил,
что сегодня пятое число. На кухонном календаре он обвел это число кружком.
"Через неделю будет двенадцатое, - сказал он. - А через две недели -
девятнадцатое. - Он обвел кружком девятнадцатое. - Я не буду с тобой
разговаривать две недели. До девятнадцатого". Луиза плакала, протестовала,
но последние восемь-десять лет ее мольбы не трогали Блейка. Луиза
состарилась. Морщины на лице стали неизгладимыми, а когда она, чтобы
прочесть вечернюю газету, водружала на нос очки, Блейку казалось, что
перед ним чужая, неприятная женщина. Миловидность - единственное, что в
свое время привлекло Блейка, - с годами поблекла. Прошло уже девять лет с
тех пор, как он встроил в проем двери, соединявшей их комнаты, книжные
полки, а немного позже приделал к ним дверцы с замком, чтобы дети не
видели, что он читает. Но эта давняя отчужденность не трогала Блейка. Да,
он ссорится с женой, ну и что, не он первый, не он последний. Такова
человеческая природа. Где бы ни звучали голоса людей: во дворе гостиницы,
в вентиляционной шахте, на улице летним вечером - всюду слышна брань.
Неприязнь между Блейком и мистером Уоткинсом тоже касалась семейных
дел, но была не столь тягостна, как та, что скрывалась за натянутой
улыбкой миссис Комптон. Уоткинсы снимали жилье. Мистер Уоткинс изо дня в
день нарушал закон о расходах - один раз он даже вышел к поезду в
сандалиях, - а на жизнь он зарабатывал, рисуя объявления и рекламы.
Старший сын Блейка - ему было четырнадцать - подружился с мальчиком
Уоткинсов. И без конца торчал в их сыром, неприбранном доме. И конечно,
эта дружба сказалась на его опрятности и манерах. Вскоре Чарли стал
частенько обедать у них и ужинать, а в субботу оставался ночевать. Но
когда он перенес туда почти все свои вещи, а ночевать стал чаще, чем дома,
Блейк понял: пора действовать. И решительно поговорил, только не с Чарли,
а с мистером Уоткинсом, и при этом высказал ему немало неприятного.
Длинные грязные волосы и вельветовая куртка мистера Уоткинса еще раз
убедили Блейка, что он поступил правильно.
Но ни натянутой улыбке миссис Комптон, ни грязным волосам мистера
Уоткинса не удалось испортить у довольствия, которое ощутил Блейк,
примостившись на неудобном сиденье в электричке. Вагон был стар, со
странным запахом, словно в бомбоубежище после того, как в нем провело ночь
не одно семейство. С потолка на лица и плечи пассажиров лился тусклый
свет. Пыльные окна были испещрены струями дождя, удушливый дым сигарет и
трубок вился почти над каждой газетой, но все это лишь убеждало Блейка,
что угроза миновала; после встречи с опасностью он испытывал симпатию даже
к миссис Комптон и мистеру Уоткинсу.
Поезд вышел из туннеля на сумеречный свет, замелькали бедные кварталы,
трущобы, смутно напомнив Блейку о женщине, которая его преследовала. И
чтобы избежать размышлений о ней и угрызений совести, он углубился в
вечернюю газету. Краем глаза Блейк следил за пейзажем, мелькавшим за
окном. До чего же грустным он казался сейчас. Склады, гаражи, а над ними в