"Ростислав Чебыкин. Лампа" - читать интересную книгу автора

затонул в открытом море. В городке об этом говорили полушепотом, и Лена
так и не узнала, почему это случилось. Hо когда ближе к вечеру таким же
полушепотом начали говорить, что в море подобрали единственного
оставшегося в живых члена экипажа "Смелого", Лена почему-то сразу
подумала, что это Игорь. Потом выяснилось, что проходящие поблизости
корабли и спасательные катера вытащили из ледяной воды несколько чудом
выживших рыбаков, но первым спасли именно Игоря.

Моя курсовая горела синим пламенем. Последний срок сдачи был вчера, но
научный руководитель снисходительно выделил мне еще два дня, точнее, две
ночи. Это была вторая. Правым глазом я смотрел на экран компьютера,
удивительно медленно вычерчивающего неправдоподобные графики, а левым
глазом читал методичку, пытаясь понять, в чем же состоит смысл моей работы
и что мне делать дальше.
Когда график натужно подполз к правому пределу, и компьютер вот-вот
собрался выдать сообщение о том, что это издевательство успешно завершено,
в доме отключили свет. Четыре часа бесценного машинного времени пошли коту
под хвост.
Читать методичку в образовавшейся темноте было тоже крайне
затруднительно.
Я пошел на лоджию, где специально для таких случаев должны были
храниться свечи.
По дороге я сшиб с тумбочки внушительную стопку книг и наступил на
спящего кота, что отнюдь не прибавило нам обоим хорошего настроения.
При свете уличных фонарей, слегка облегчающем мою задачу, я перекопал
пол-лоджии, но свечей не нашел. Разъярившись, я врезал кулаком по
ближайшей полке, полка обрушилась, и с нее, помимо прочего хлама, упал
какой-то стеклянный предмет. Меня несколько удивило то, что этот предмет
упал прямо на бетонный пол лоджии и умудрился при этом не разбиться. Я
поднял предмет и рассмотрел его, насколько это было возможно.
Это была керосиновая лампа.
Припомнив рака на безрыбье, я взял спички и попытался инициализировать
прибор, с которым до этого никогда в жизни не обращался. Hа мое удивление,
работающий алгоритм зажигания был найден достаточно быстро, и вскоре
комната, куда я принес лампу, озарилась тусклым мерцающим светом.
Я взял в руки методичку и начал обреченно вчитываться в научные бредни,
и вдруг мое внимание привлекли странные движущиеся тени на стенах. Я
увидел, что эти тени отбрасывали пять или шесть мотыльков, кружащихся
вокруг горящей лампы. Я готов был поклясться, что никогда ни раньше, ни
впоследствии не видел у нас в квартире никаких мотыльков. Особенно
удивительным было то, что на улице стояла зима, и прилететь снаружи они
тоже никак не могли. Мотыльки были серо-голубоватого цвета, и их кружение
над лампой навевало какое-то удивительное чувство покоя. Все графики и
методички сразу потеряли свое значение, зато в голову начали приходить
достаточно странные и интересные мысли.
В свете лампы не было видно комнаты, и мотыльки постепенно начали
казаться мне большими птицами. Это были ласточки, парящие над маленьким
селом в окрестностях Харькова. Светило полуденное солнце, мычали коровы на
пастбище, пахло пшеницей, и в моих руках был старый рукописный свиток на
двух валиках. Точнее, уже не свиток, а отпечатанный на рыхлой бумаге