"Александр Чаянов. Венедиктов или достопамятные события жизни моей" - читать интересную книгу автора

сегодня откровениями для специалистов; искусствоведы и
историки искусств зачитываются его работами в этой области;
книга "Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской
утопии", предвосхитившая, кстати сказать, оруэлловский роман
"1984", становится уже классической; но Чаянов - прозаик,
автор романтических повестей, писатель, так сказать, в
чистом виде, ждет еще своего исследователя хотя бы уже
потому, что самый этот жанр не завершился, как полагали, в
XIX веке, но был продолжен, развитии достиг нового качества
именно в творчестве Чаянова. Думается, настоящая публикация
убедит в этом и нашего читателя...
Пожалуй, от этого многоточия и следовало бы начинать саму
публикацию, но мы имеем дело с исключительной судьбой и
личностью ее автора, чего не обойдешь многоточием, потому
что, так или иначе, ответить придется на вопрос: что же
подвело Александра Чаянова к последней дате его жизни?
В июле 1929 года была разгромлена Сельскохозяйственная
академия; репрессиям подвергся весь цвет ее профессуры во
главе с Чаяновым. За что? На этот риторический в наше
время вопрос ответил уцелевший, но двадцать пять лет
проведший в лагерях "содельник" Чаянова экономист-аграрник
Николай Павлович Макаров, протестовавший, как и Чаянов,
против всеобщей принудительной коллективизации: "Мы задолго
до сталинского разорения русского села поняли, как опасно
отнимать у мужика его собственную землю".
Не правда ли, сам собой просится тут комментарий с
проекцией на сегодняшний день, но, надо думать, читатель
сделает его самостоятельно. Важно другое.
Современники рассказывают, что, в отличие от прочих
процессов тех лет, процесс "группы Чаянова" был закрытым...
из-за самого Чаянова, и, как нам представляется, не без
оснований. Человек не только кристально честный, но и
эмоциональный, он мог сорвать четко разработанный НКВД
"сценарий". Так или иначе, но все, проходившие по этому
"делу", получили сравнительно небольшие или, как тогда
говорили, "детские" сроки. Что касается Чаянова, он провел
пять лет в камере Суздальской тюрьмы. За время заключения
Чаянов написал - ну не фантастика ли! - кулинарную книгу, а
затем и роман "Юрий Суздальский" (Русь, XIII век). Судьба
этих рукописей неизвестна.
После "отбывания срока" в нечерноземной, так сказать,
полосе последнюю пришлось сменить на другую, ибо порядок
есть порядок, и ссылка в Алма-Ату была естественным
продолжением.
Здесь же, в Алма-Ате, свою ссылку отбывал и Юрий
Домбровский, кстати сказать, и рассказавший в частном
письме, что "видел Чаянова в 35-36 годах в комендатуре НКВД,
куда мы, ссыльные, ходили на регистрацию по 1 и 15 числам
каждого месяца. У меня, - продолжает Домбровский, - остался
в памяти высокий седоватый худощавый человек с черной