"Олег Игоревич Чарушников. Тихое утро (Сб "Если так рассуждать...")" - читать интересную книгу автора

проблемами. По ним сразу было видно, что собака - это не игрушка, а прежде
всего ответственность.
Я удил, стараясь не смотреть вниз, так как с детства боюсь высоты. Из окна
этажом выше за мной вела наблюдение Еврипидовна, старушка, проведшая жизнь
в кулуарах. Когда я случайно оглядывался, Еврипидовна ойкала и пряталась
за двойную маскировочную штору. Я старался не оглядываться.
Собаковладельцы удалились, держа поводки накоротке, чтобы ненароком не
смешать породу. Во дворе опять стало тихо. Но ненадолго. Снизу раздался
грохот засовов, длинный ржавый скрип и шаркание. Из столовой, занимавшей
первый этаж нашего дома, появился ночной сторож Григорьев. Он был обут в
грязные валенки, держался за поясницу и жевал неизменную морковку.
Рассказывали, что сторож Григорьев регулярно съедал весь урожай моркови
подшефного совхоза имени Александра Невского. Шесть лет назад, худым и
юрким, Григорьев впервые заступил на свой пост. Порции морковного маринада
в столовой тут же начали быстро уменьшаться. Обеспокоенная администрация
заключила с совхозом договор об увеличении целевых поставок моркови, и
порции начали было приходить в норму. Но окрепший Григорьев приналег на
любимый корнеплод и держал равновесие в борьбе с подшефным хозяйством.
Совхоз им. А. Невского, подстрекаемый столовой, расширил посевные площади
под морковь, но совершенно забросил свою основную культуру - кормовую
свеклу. В итоге директора сняли со стро-гачом, а хозяйство перевели
исключительно на лен-долгунец. Победивший сторож притаился припасенными
остатками и в данный момент подумывал о переходе в ресторан "Олимп".
Он стоял посреди двора, жевал морковку и смотрел на меня, задрав
квадратную голову.
Он так неодобрительно и пристально смотрел, что у меня сама по себе
запуталась леска. Я принялся распутывать спасть, думая о том, как получше
отбояриться от разговоров.
Григорьев дожевал, пульнул огрызком в кошку и громовым голосом гаркнул:
- Эй!!
Немедленно в трех квартирах радостно откликнулись собаки. Я не люблю,
когда ко мне обращаются: "эй", и ничего не ответил.
Сторож подождал и закричал снова:
- Эй! Ты чего там задумал?
Отмалчиваться далее было неудобно, тем более, что собаки лаяли уже в пяти
квартирах.
- Ужу. Неужели не ясно?.:
- А разрешение у тебя имеется? - орал выспавшийся сторож.
И сказал, что имеется.
- С печатью?
Я сказал, что с круглой.
- А подпись-то? - допытывался наевшийся сторож. - Подпись чья на
разрешении, ась? Я собрался с духом и произнес:
- На документе имеется подпись лица, весьма компетентного в данных
вопросах и облеченного на сей предмет соответствующими полномочиями, а
также прерогативами, гражданин!
Так ответил я, ибо давно .знал Григорьева и его слабости.
Сторож выслушал мои слова, как музыку. Он даже не начинал новую морковку,
которую выудил из кармана. После уважительной паузы Григорьев решил
сделать приятное и мне: