"Олег Игоревич Чарушников. Конец "Монолога" (Сб "Если так рассуждать...")" - читать интересную книгу автора

В повое кафе повадились шляться молодые люди примерно того же, сержевского
типа - то есть довольно гладкие, даже как бы элегантные, но хамоватые. Их
влекли семейные прелести "Монолога", особенно обилие девушек, полных веры
в людей. Ради этих прелестей хамоватые молодые люди терпеливо сносили
встречи с интересными людьми, а также тематические дискотеки, чрезвычайно
выдержанные и актуальные.
В результате девушки-вожатые быстро охладели к "Монологу". Тогда нахальные
молодые люди стали приводить своих подружек, тоже как бы элегантных,
крайне уверенных в себе и накрашенных до последней человеческой
возможности. Климат в кафе стал заметно меняться.
Горчаков боролся с новыми завсегдатаями изо всех директорских сил. Он
подготовил два прекрасных доклада о правильной организации досуга
молодежи, выдержки из которых опубликовал в многотиражной газете завода
электрочайников. В прошнурованной книге что ни день появлялись галочки
одна краше другой. Но ничего не помогало. Молодые люди просачивались
неслышно, как запахи. Молодежное кафе все больше напоминало печально
известный в городе "Циркуль".
Неприятно было и то, что сияющий бар, единственный источник твердого
дохода, приносил в среднем от пяти до восьми рублей за вечер. Хамоватые
молодые люди спокойно поглядывали на серенькие ценники с пугающими
цифрами, но пили исключительно пепси-колу, разбавленную обыкновенной
водкой из соседнего гастронома.
Встревоженный Горчаков ударил в набат. Каждые сорок пять минут он
появлялся из кабинета и обходил столики, бдительно принюхиваясь. Для
остроты обоняния Горчаков бросил курить. Но тертые завсегдатаи играючи
обштопывали энтузиаста-руководителя. Среди них распространился
своеобразный конкурс, что-то вроде "А ну-ка, обмани!" В обычай вошло
посасывание спиртного через трубку в рукаве из бутылки, спрятанной во
внутреннем кармане пиджака.
Нравы быстро портились. Интересные люди обходили "Монолог", как чумной
квартал. Персонал молодежного кафе, удрученный ходом событий, начал
посматривать на сторону. Когда появились первые дезертиры, Горчаков
приуныл, хотя и продолжал ставить в отчетах бодрые галочки.
- А ведь как начинали! - жаловался он верному сторожу Анкудинычу. -
Сколько было задумок, эх!..
Анкудиныч, навсегда облюбовавший для ночных бдений место дискжокея,
степенно объяснял:
- Дак ведь место тут такое...
- Какое такое? - страдальчески спрашивал павший духом директор.
- А такое. Несчастливое...
И Анкудиныч начинал вещать эпическим, внешне очень достоверным тоном
старожила-сказителя. По нему выходило примерно так:
Еще при царе Александре Благословенном местный золотопромышленник и
самодур Ефим Перепреев затеял поставить на этом месте большой мучной
лабаз. Умные люди, конечно, отговаривали, но своенравный Перепреев уперся,
как баран.
Семь раз возводил упорный самодур свой лабаз, и семь раз колоссальное
строение сгорало в одночасье. Ну, бросились ловить злоумышленников и
впопыхах засадили в острог двух подвернувшихся странников, Микишку и
Хорька. Закусивший удила Перепреев приступил было к восьмому