"Лидия Чарская. Приключения Таси " - читать интересную книгу автора

Орлик, вернувшись из цирка, прямо прошла в комнату брата, где они
долго совещались о чем-то.
Девочки ходили торжественные и притихшие, зная, что это
совещание неспроста, и что их ждет что-то необычайное. Наконец, ровно
в девять часов вечера, когда большой колокол позвал к чаю, двери
директорской комнаты распахнулись, и Орлик вышел в столовую, где
находились пансионерки. В руках он нес большой темный мешок,
перевязанный бечевкой. Лицо директора было сухо и серьезно.
- Дети! - начал Василий Андреевич. - Дети! До сих пор у нас в
пансионе были шалости, детские проказы, непослушание и капризы. Но
теперь появилась новая дурная черта - мстительность. Кто-то из вас
рассердился на Вавилову и очень дурно поступил с нею, отдав ее кошку
в чужие руки. Очевидно, тот, кто сделал это, совершенно позабыл, что
распорядиться без спросу чужою собственностью - это то же самое, что
украсть. А это еще худший порок, нежели мстительность, и должен быть
строго наказан. Повторяю, дети, между вами не может быть воровки. В
этом я уверен. Девочка, сделавшая это, просто не обдумала хорошенько
своего поступка, и поэтому я прошу ее сознаться. Сознание снимает уже
половину вины. "Повинную голову и меч не сечет", - говорит русская
пословица. Итак, дети, я жду. Пусть виновная назовет себя и этим
уменьшит свою вину перед всеми.
Орлик закончил свою речь и теперь стоял в выжидательной позе, не
выпуская из рук своего странного мешка. Девочки переглядывались и
молчали. Маргарита Вронская и графиня Стэлла, бывшие в балагане и
знавшие истину, изредка взглядывали на Тасю.
Но и Тася молчала, хотя лицо ее покрылось пятнами, а глаза
бегали, как у пойманного зверька. "Нет! Нет! Ни за что я не
сознаюсь! - думала она. - Назвать себя перед целым пансионом, чтобы
сгореть со стыда на месте, чтобы потом терпеть насмешки и попреки!
Терпеть, может быть, строгое наказание, долгое заключение в темном
карцере! О, нет! Это уж слишком! Я не признаюсь ни за что! Ни за
что!"
И она упорно молчала, не смея поднять глаз на Орлика. Молчали и
остальные. Так длилось пять минут, не больше, но эти минуты
показались Тасе вечностью. Наконец Орлик прервал тяжелое молчание:
- Так как виновная не хочет сознаться, то придется прибегнуть к
справедливому решению судьбы. В этом мешке, - и он поднял странный
мешок над головою, - двенадцать билетиков. Одиннадцать из них
совершенно чистые, двенадцатый с надписью: "Она виновна". Каждая из
вас опустит руку в мешок и вытащит билетик. Судьба справедлива, и она
не допустит, чтобы правая оказалась виноватой и наоборот. Билетик с
надписью попадет в руки настоящей виновной. А теперь я потушу лампу -
это необходимо сделать до поры до времени. Только прежде встаньте все
в шеренгу и, подходя по одной к мешку, называйте свое имя.
Орлик подождал, пока девочки исполнят его приказания, и потом
потушил свет.
В комнате наступила темнота. Только догорающий огонек лампады,
зажженной у киота, перед которым обычно молились пансионерки, обливал
своим дрожащим, чуть заметным светом Орлика с мешком и шеренгу из
двенадцати девочек.