"Карел Чапек. Исчезновение господина Гирша." - читать интересную книгу автора

страх на меня наводит. Носильщик подошел к чемодану, понюхал и говорит:
-- Мамаша, знаете что, заявите-ка вы о чемодане в железнодорожную
полицию.
Полиция привела собаку-ищейку; та обнюхала чемодан, зарычала, и вся
шерсть на ней дыбом поднялась. Это было уж чересчур подозрительно, чемодан
вскрыли, а в нем оказался труп господина Гирша в халате и в шлепанцах.
Больная печень Гирша дала о себе знать -- от бедняги уже пахло. В шею ему
впился толстый шпагат -- он был задушен. Но оставалось невыясненным, как он
в халате и шлепанцах попал из своей конторы в чемодан на вокзале?
Дело это расследовал полицейский комиссар Мейзлик. Поглядел он на труп
и вдруг увидал на лице и на руках Гирша этакие зеленые, синие и красные
пятна; это тем более бросалось в глаза, что господин Гирш был очень смуглый.
"Странные признаки разложения", -- подумал Мейзлик и одно такое пятно
попробовал потереть носовым платком -- оно и слиняло.
-- Послушайте, -- сказал тогда Мейзлик остальным, -- а ведь похоже, что
это пятно анилиновое. Я должен еще раз заглянуть в контору.
В конторе он все искал, нет ли там каких-нибудь красок, -- красок там
не оказалось, но неожиданно на глаза ему попались скатанные персидские
ковры. Он развернул один и потер синюю завитушку носовым платком, смочив его
слюной, и на платке появилось синее пятнышко.
-- Ну и барахло эти ковры, -- сказал Мейзлик и стал искать дальше; на
столе, на подставке чернильницы, у господина Гирша нашлись два или три
окурка турецких сигарет.
-- Запомните, дружище, -- сказал Мейзлик одному детективу, -- что при
сделках с продавцами персидских ковров всегда курят одну сигарету за другой
-- таков уж восточный обычай.
Потом Мейзлик вызвал Гуго.
-- Господин Гуго, -- сказал Мейзлик, -- тут после Лебеды еще кто-то
побывал, так ведь?
-- Да, -- ответил Гуго, -- только господин Гирш не желал, чтобы об этом
пошли разговоры. "Ваше дело кожи, -- посоветовал он нам, -- а ковры вас не
касаются, это мое дело..."
-- Все понятно, -- говорит тогда Мейзлик, -- это ведь контрабандные
ковры; посмотрите, ни на одном нет таможенной пломбы. Если бы господин Гирш
не отправился на тот свет, у него сейчас было бы по горло хлопот на
Гибернской, он заплатил бы такой штраф, что посинел бы от злости. Ну,
быстро, отвечайте, кто тут еще был?!
-- Гм, -- ответил Гуго, -- около половины одиннадцатого в открытом
лимузине приехал армянский или еще какой-то там еврей, такой толстый и
желтый, и спросил не то по-турецки, не то еще как -- господина Гирша. Ну, я
ему показал, как пройти наверх в контору. А с ним шагал этакий верзила --
слуга, худой, будто щепка, и черный, как черная кошка. Он нес на плече пять
большущих скатанных ковров -- мы еще с Вацлавом подивились, как это он их
поднял. Оба они прошли в контору и пробыли там минут пятнадцать; нас это не
интересовало; впрочем, все время было слышно, как этот нечестивец говорит с
господином Гиршем. Потом слуга спустился, на плече у него было теперь только
четыре скатанных ковра. "Ага, -- подумал я, -- значит, господин Гирш опять
купил ковер". Да, этот армянин в дверях конторы еще раз обернулся и что-то
сказал господину Гиршу, но что именно, я так и не разобрал. Ну, потом
верзила швырнул ковры в автомобиль, и они уехали. Я не говорил об этом