"Карел Чапек. Столбцы" - читать интересную книгу автора

посему и любые развлечения заслуживают капельку нашей серьезности. Давайте
развлекаться всем своим существом, вкладывая в это весь интеллект, и мы
увидим, что и для этого нужно мыслить, познавать, что-то мастерить, над
чем-то биться, что-то создавать - короче говоря, быть постоянно активным
участником жизни, а не всего лишь ее одурманенным зрителем.

Memento

Одна из первых забот каждого диктаторского переворота - начать
демонстративную чистку различных потаенных грязных углов только что
устраненного режима. Мы видим это и в современной Германии. Разумеется,
поводом обычно бывает политическая месть, но, в сущности, речь идет скорее
об умелой демагогии. Любой режим старается морально оправдать свое
существование тем, что преследует подлинную или мнимую коррупцию, которую
перестала охранять власть, к этому времени уже свергнутая. Насколько мы
знаем душу толпы, в этом отношении любой режим, какой бы идейной и моральной
ориентации он ни придерживался, может рассчитывать на симпатии широких масс.
Так хотя бы на первых порах ему удается снискать народное одобрение.
У нас обычно считается государственной осмотрительностью не допускать
подозрения, будто где-нибудь что-нибудь не в порядке, будто от какого-нибудь
закутка политики или административного управления несет дезорганизацией или
коррупцией. Но любое злоупотребление, которое терпят или скрывают, - это
желанный капиталец для будущих политических авантюристов или шарлатанов. Мы
говорим сегодня о необходимости защищать демократию. Так вот, было бы
проявлением высшей государственной мудрости, если бы демократия не
предоставляла демагогам самое удобное и апробированное средство, с помощью
которого можно легко снискать симпатии народа; если бы она не оставляла
незамеченным ни одного нечистого закутка и держала в руках не только меч и
весы правосудия, но и хорошую метлу. Это наверняка оправдало бы себя. Дом, в
котором нет порядочной метлы, становится грязной трущобой, пригодной лишь на
снос. Раздаются призывы к защите демократии; но история не суд присяжных,
где можно чего-то добиться трогательными адвокатскими речами. Все на свете,
в том числе и демократию, судят не по провозглашенным принципам, а по
практическим делам.
На Опернплатц в Берлине уже убрали пепел от костра из книг. Догорели
произведения поэтов и ученых; социализм, пацифизм, свобода мысли были
брошены в огонь, будто таким способом их можно уничтожить. Но горели не
только эти книги.
В пламя, которое могло стать костром предостережения, было брошено и
немало всяческого свинства, которым изобиловала немецкая пресса. Тут жгли,
наряду с прочим бумажным мусором, также пресловутую Nacktkultur и не менее
известную псевдонауку, которая выдавала себя за Sexual Wissenschaft. Костер
на Опернплатц был запятнан этой мерзостью; совершилось грубое насилие над
культурой и духовной свободой, которые смешались в едином чадящем пламени с
этими грязными паразитами на теле свободы, искусства и культуры. Не все, что
сгорело на берлинском костре, заслуживает сожаления. Тут была осуществлена и
примитивная национальная дезинфекция.
Поймите, я вовсе не призываю устроить и у нас костер, в котором можно
было бы спалить всякого рода бумажные пакости; в конце концов, я даже не
призываю к моральной цензуре. Но культура, искусство, духовная свобода