"Карел Чапек. Столбцы" - читать интересную книгу автора

злоумышляет против нации и предает ее. Я могу доказать, что его способ
действий плох и порочен, но я не имею права утверждать, что порочно его
национальное чувство. Однако вы, современные любители мутить воду, только и
знаете, что налево и направо бросаетесь обвинениями в измене нации. Во имя
чего, собственно?... Во имя национализма. Во имя национализма вы подрываете
основы всякой порядочности и лояльности; во имя национализма расшатываете
фундамент демократии и государственного порядка; во имя национализма вы
прививаете людям порок неблагодарности и неуважительного отношения к
ближнему. Но, протестуя против вашей демагогии, мы делаем это из горячего
чувства чешского патриотизма. Нет смысла протестовать против фашизма во имя
прогресса, демократии или я не знаю чего еще. Против чешского фашизма нас
заставляет протестовать прежде всего ответственное и серьезное национальное
самосознание; против хулиганства и авантюризма мы протестуем во имя истинных
национальных ценностей; против ожесточения и нелояльности - во имя
национального самоуважения. И если я прошу вас, своих читателей, насколько
хватит сил, противостоять этому злу, тем самым я обращаюсь к вам с призывом:
защитите свои патриотические чувства, чтобы они не были унижены и опорочены,
чтобы ваш национализм не перестал быть великой формой жизненной дисциплины.

Анестезия

В своей утопии "The Brave New World" наряду с прочими заманчивыми
перспективами Олдос Хаксли рисует нам, как легко грядущее человечество
станет справляться с земными заботами: достаточно будет проглотить таблетку
доступного каждому препарата сомы, как удрученная душа тут же обретет
забвение. Признаюсь, когда я это читал, мне было стыдно за такое будущее и
во мне поселилось чувство, похожее на благодарность за то, что я живу в
древнем примитивном и героическом настоящем.
Но если бы какое-нибудь человеческое существо из не слишком отдаленной
праистории явилось взглянуть на нас, возможно, у него возникло бы такое же
чувство. Пожалуй, оно обнаружило бы, что извечная человеческая потребность
во временном отрыве от реальности и забвении удовлетворяется уже не в
отдельных исключительных случаях, а повседневно. Радио, кино, спорт,
развлекательная литература и театр - ведь это, собственно, тоже всего лишь
наркотики, которые люди потребляют, чтобы забыть жизненные тяготы и заботы.
Однако, по всей видимости, такой гость из прошлого не сразу бы заметил, что
наибольшая потребность в подобных средствах испытывается отнюдь не там, где
тягот больше; вероятно, он просто счел бы, что всех нынешних людей что-то
постоянно и сильно гнетет, если они с таким рвением ищут возможности бежать
от своих затруднений. И только постепенно этот гость из прошлого дошел бы до
понимания того, что общество, которое потребляет максимум подобных средств,
пытается бежать не от мучений или конфликтов, а от чего-то иного: от пустоты
и скуки, что люди, по сути дела, пытаются освободиться от самих себя, забыть
о собственном повседневном существовании. И тут гость из прошлого, скорее
всего, огорчился бы увиденным.
Насколько у нас сохранились свидетельства о временах минувших
(например, о девятнадцатом столетии), нам кажется, что и впрямь потребление
этих средств культурной анестезии с тех пор многократно возросло. Конечно,
прежде для этого не представлялось столько возможностей, но, бесспорно, не
было и такой настоятельной потребности. Когда я вспоминаю людей, окружавших