"Карел Чапек. Как ставится пьеса " - читать интересную книгу автора

распаренного тела, играть, несмотря на флюс, ангину, а может быть, и чуму,
не говоря о множестве других терзаний, неизбежных для актера, который
играет; ибо актер, который не играет, терпит несравненно худшие муки.)
- Начинаем, начинаем! - кричит бесчувственный режиссер, и по сцене
начинают блуждать несколько хрипящих фигур, произнося последним дыханием
какой-то смертельно осточертевший текст, который им навязывает суфлер.
- Э, нет дамы, так не годится! - вне себя кричит режиссер. - Начать все
сначала! Разве это темп?! А вам нужно стать у дверей. Повторим. "Входит
Катюша".
Катюша входит походкой умирающей туберкулезницы и останавливается.
- Начинайте, мадемуазель, - сердится режиссер. Катюша что-то лепечет,
уставившись в пространство.
- Вам надо подойти к окну! - ярится режиссер. - Повторите!
Катюша разражается слезами и убегает со сцены.
- Что с ней такое? - пугается автор.
Режиссер только пожимает плечами и шипит, как раскаленное железо в
воде. Автор вскакивает и мчится в дирекцию. Невозможно послезавтра давать
премьеру, надо обязательно отложить и т.д. (Каждый автор накануне
генеральной репетиции убежден в этом.) Когда, немного успокоившись, он через
полчаса возвращается на сцену, там бушует страшный конфликт между главным
героем и суфлером. Актер утверждает, что суфлер не подал ему какую-то
реплику, суфлер решительно отрицает это и в знак протеста уходит из будки.
Влетает и сценариусу, который, в свою очередь, накидывается на мастера у
занавеса. Скандал растекается по лабиринту театральных коридоров, угасая
где-то в котельной. За это время удалось уговорить суфлера вернуться в
будку, но он так разобижен, что еле шепчет.
- Начинаем! - надломленным голосом кричит режиссер и садится с твердой
решимостью больше не прерывать ход действий, ибо - да будет вам известно! -
последний акт еще ни разу не репетировался на сцене.
- Вы думаете - послезавтра можно ставить? - испуганно спрашивает автор.
- Да ведь все идет отлично, - отвечает режиссер и вдруг срывается с
цепи: - Повторить! Назад! Ни к черту не годится! Повторить от выхода Катюши!
Катюша входит, но тут разражается новая буря.
- Тысяча чертей! - бушует режиссер. - Кто там шумит? Откуда стук?
Сценариус, выбросьте бродягу, что стучит в люке!
Бродяга оказывается механиком, который что-то чинит в люке (в каждом
театре что-нибудь постоянно чинят). Механик не дает себя в обиду и
демонстрирует способность защищаться упорно и многообразно. Наконец с ним
заключено нечто вроде перемирия с условием, что он постарается поменьше
стучать молотком.
- Начинаем, - хрипит режиссер, но на сцене стоит суфлер с часами в руке
и сообщает:
- Обед. А после обеда мне суфлировать в спектакле. Я пошел.
Так обычно кончается последняя репетиция перед генеральной. Это был
душный, гнетущий, ненастный день. По завтра протянется широкая многоцветная
радуга генеральной репетиции.
- Господин режиссер, - замечает автор, - что, если бы Клара в первом
акте...
- Теперь некогда переделывать, - хмуро отзывается режиссер.
- Господин режиссер, - объявляет Клара, - портниха только что передала,