"Рэймонд Чандлер. Блюзы Бэй-Сити" - читать интересную книгу автора

Я вложил доллар в коричневую ладонь. Огромные пальцы накрыли бумажку,
как ковш экскаватора. Другая рука смахнула нитку с моего левого плеча и
незаметно сунула металлический жетон в нагрудный карман.
- Новый босс строг, - прошептал негр. - Спасибо, сэр.
Я вошел в фойе, похожее на декорации "Бродвейской мелодии", снятой на
МГМ7. Размером оно было не меньше площадки для игры в поло. Ноги утопали по
щиколотку в ковре. У стены были хромированные ступени, сделанные в виде
корабельного трапа и ведущие в главный зал. У входа стоял старший
официант-итальянец с застывшей улыбкой, двухдюймовой атласной полосой на
штанах и пачкой позолоченных меню под мышкой.
На второй этаж, где располагалось казино, вела лестница с белыми
эмалированными перилами. На потолке сияли звезды. За входом в бар, в
котором, как в зыбком кошмаре, царил фиолетовый полумрак, стояло огромное
круглое зеркало, украшенное египетским головным убором. Перед зеркалом
расчесывала серебряные волосы леди в зеленом наряде. Ее вечернее платье
имело такой глубокий вырез на спине, что открывалось значительно больше,
чем обычно показывают женщины.
Гардеробщица в пижаме цвета персиков с маленькими черными драконами
взяла мою шляпу и с неодобрением посмотрела на костюм. Ее глаза были такими
же черными, блестящими и невыразительными, как кончики кожаных туфелек.
Вместе со шляпой я вручил ей четвертак. По сходням спустилась продавщица
сигарет с подносом, на котором могла бы поместиться пятифунтовая коробка с
леденцами. Из волос торчали перья, а одежды на девушке было как раз
столько, чтобы прикрыть трехцентовую марку. Одну прекрасную, длинную, голую
ногу она выкрасила в золотой цвет, другую - в серебряный. На лице
продавщицы застыло холодное, презрительное выражение дамы, у которой так
много кавалеров, что она дважды подумает, прежде чем отправиться на
свидание к сногсшибательному магарадже с корзиной рубинов под мышкой.
Я вошел в нежные фиолетовые сумерки бара, где тихо звенели стаканы и
раздавался приглушенный шум голосов. В углу дребезжало пианино и
женоподобный тенор выводил "Мой маленький ковбой" так же сокровенно, как
бармен смешивает "Мики Финн"8. Понемногу я стал различать предметы. В баре
сидело немало посетителей, но свободные места были. Неожиданно раздался
чей-то громкий смех, и пианист выразил недовольство, пробежав пальцем по
клавишам в стиле Эдди Дачина.
Мне удалось отыскать пустой столик у покрытой мягкой обивкой стены.
Глаза привыкли к фиолетовому полумраку, и теперь я даже разглядел
певца-ковбоя. Его волнистые рыжие волосы, вероятно, были выкрашены хной.
За соседним столиком сидела женщина тоже с рыжими волосами,
разделенными посередине пробором и зачесанными назад. Огромные, черные,
голодные глаза, не очень правильные черты лица и полное отсутствие
косметики, за исключением пылающего, как неоновая вывеска, рта. Под пиджак
со слишком широкими плечами она надела оранжевую блузку. Из робингудовской
шляпы торчало черно-оранжевое перо. Женщина улыбнулась, показав маленькие
острые зубы. Но я не улыбнулся в ответ.
Опустошив стакан, она постучала им по столу. Откуда-то выпорхнул
официант в белоснежном пиджаке и замер передо мной.
- Виски с содовой! - рявкнула рыжая голосом, в котором слышались
пьяные нотки.
Официант едва взглянул на нее и в ожидании уставился на меня.