"Шамфор. Максимы и мысли. Характеры и" - читать интересную книгу автора

Природа, вознамерившись создать человека добродетельного или ге-
ниального, не станет предварительно советоваться с Шереном.
Неважно, кто на троне - Тиберий или Тит: в министрах-то хо-
дит Сеяны.


Если бы мыслитель, равный Тациту, написал историю наших лучших
людей и перечислил там все до одного случаи произвола и злоупотреб-
бил властью, в большинстве своем преданные сейчас полному забвению,
Нашлось бы мало государей, чье царствование не внушило бы нам та-
кое же отвращения, как и времена Тиберия.

Можно с полным основанием утверждать, что правопорядок в Риме
воцарился вместе со смертью Тиберия Гракxa. В ту минуту, когда Сци-
лла Назика вышел из сената, чтобы расправиться с трибуном, римляне
поняли, что отныне диктовать законы на форуме будет только сила.
Видно Назика, еще до Суллы, открыл им эту зловещую истину.

Чтение Тацита потому так захватывает, что автор постоянно и каж-
дый раз по-новому противопоставляет былую республиканскую вольность
пришедшим ей на смену низости и рабству, сравнивая прежних Скавров,
Сципионов и т. д. с их ничтожными потомками. Короче говоря, Тациту
помогает Тит Ливий.

Короли и священники запрещают и осуждают самоубийство для
того, чтобы увековечить наше рабство. Они жаждут заключить нас
в тюрьму, из которой нет выхода, уподобляясь дантовскому злодею, при-
казавшему замуровать двери темницы, куда был брошен несчастный
Уголино.

Об интересах государей написаны целые книги; об интересах госуда-
рей говорят, их изучают. Но почему же никто еще не сказал, что надо
изучать интересы народа?

История свободных народов-вот единственный предмет, достойный
внимания историка; история народов, угнетенных деспотами,-это всего
лишь сборник анекдотов.

Франция, какой она была совсем недавно,-это Турция, перенесен-
ная в Европу. Недаром у добрых двух десятков английских писателей мы
читаем: оДеспотии, как например Франция и Турция...п.

Министр - это всего-навсего управитель имения, и должность его
важна лишь потому, что у помещика, его хозяина, много земли.

Вредные для государства глупости и ошибки, на которые министр
толкает своего повелителя, лишь укрепляют подчас его положение: он
как бы еще теснее связывает себя с монархом узами сообщничества.

Почему во Франции, даже натворив сотни глупостей, министр не ли-