"Этери Чаландзия. Архитектор снов " - читать интересную книгу автора

простыней, свешивавшихся с края кровати пышной пеной сбитых сливок.
На стене над кроватью висела большая черно-белая фотография. От
основания длинного росчерка, похожего на извилистую набухшую вену, во все
стороны разбегались сотни мелких линий-трещин. Не сразу было разобрать, что
это - изображение дерева с кроной-паутиной или молнии, высветившей ночное
небо. Казалось, что все-таки это удачный снимок разбушевавшейся стихии,
однако некоторая неопределенность оставляла простор воображению.
Кроме фотографии и огромного зеркала, завернутого в целлофан и
прислоненного к стене, в комнате не было ничего необычного. В углу,
сгрудившись, стояли несколько коробок. Сложно сказать, вещи из них еще не
доставали или они уже были упакованы. Обстановка здесь была такой скудной и
непритязательной, что шесть разнокалиберных и натертых до блеска объективов
от фотокамеры, выстроенных по росту в углу, казались украшением этого
походного и проходного жилища.
На гвозде у двери висела связка ключей. На подоконнике в беспорядке
громоздились журналы и книги. Под кроватью маячила початая бутылка коньяку и
пепельница, переполненная окурками. Одежда, сброшенная в кресло, была
совершенно неопределенного вида и размера и могла быть с чьего угодно плеча.
На середине комнаты стояли тяжелые армейские ботинки, один из них запутался
в длинных шнурках и завалился на бок. И только нежная пятка розового цвета,
свешивавшаяся с кровати, ставила точку в размышлениях об обитателе этого
странного жилища. Вернее, обитательнице.
Майя крепко спала, завернувшись в простыню. Тени от длинных ресниц
острыми лучами лежали на ее щеках. Веки были неплотно прикрыты, и в узком
зазоре двигался влажный глазной белок, проводник в мире видений и грез.
Казалось, этот сон ничем не потревожить. Однако тихого перезвона телефона
оказалось достаточно, чтобы Майя открыла глаза. Звук раздавался где-то
совсем близко. Она пошарила рукой вокруг себя. Тщетно. Внезапно все стихло.
Майя уронила было голову обратно на подушку, но телефон зазвонил вновь.
- Какого черта! - вырвалось у нее, и она поползла по кровати, перерывая
ее белоснежные глубины. Наконец Майя нашла телефонную трубку.
- Да, алло? - выдохнула она в нее. - А, это вы... Здравствуйте. Да,
разбудили. Я спала. Ладно, ничего. Что там у вас?
Она с головой скрылась под простыней. Некоторое время оттуда доносилось
бессвязное бормотание, но внезапно Майя вынырнула на поверхность. Теперь ее
голос звучал отчетливо и возмущенно.
- Ну что вы говорите такое? Ничего подобного! Сначала она снимала парад
нацистских войск, а потом - аборигенов в Африке.
Она села на кровати, свернув простыню белой плюшкой вокруг себя.
- Вы что, думаете ее действительно интересовал этот Третий рейх? -
фыркнула она. - Я вас уверяю, гораздо больше ее беспокоил крошка Геббельс,
который путался в ногах, мешал работать и стучал шефу.
Майя свесилась с кровати и нащупала на полу пачку сигарет. Выдернула
одну, прикурила, невнимательно и нетерпеливо слушая кого-то на другом конце
провода.
- Терпеть не могу эту болтовню,- проворчала она, не вынимая сигареты
изо рта. - "...фотография, как способ усложнения существующего пространства,
многомерность, искажение измерений..." Я вас умоляю. Какая чушь! Белые пятна
на ночных снимках - это рефлекс, отражение, блик- что угодно.
Да, глаз их не видит, но мы вообще много чего не видим. Никто же не