"Александр Борисович Чаковский. Свет далекой звезды (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Она отвечала, как автомат, холодный, безжизненный. В руках такого
человека любая бумажка может превратиться в похоронное извещение.
- Но почему же вы не запрашиваете Астрахань? - уже слегка повышенным
тоном спросил Завьялов. - Ведь тут же указано, что в Астрахани живёт
сестра её отца. И это точно! В сорок первом, когда мы впервые встретились,
она и ехала в Астрахань, к тётке. Почему же вы не запросили?.. И как я сам
не вспомнил, не догадался!..
- Всему своё время, - безапелляционно прервала его Прохорова.
- Послушайте, - едва сдерживаясь, сказал Завьялов, - вы же человек!
Неужели вы не способны понять горе, несчастье другого человека?
Он произнёс эти слова и сам испугался того действия, которое они
произвели. Лицо Прохоровой вдруг побелело, сухие, тонкие губы её задрожали,
и рука беспомощно заметалась по столу, искала что-то - графин с водой,
платок...
- Что с вами? - растерянно забормотал Завьялов. - Вам плохо? Нужно
воды?
Но это продолжалось недолго. Прохорова сумела взять себя в руки. Ее
сухие губы снова были плотно сжаты, руки успокоились, только бледность
по-прежнему покрывала лицо.
- Я, конечно, обидел вас, простите, - как можно мягче сказал
Завьялов, негодуя на себя. - Я допустил бестактность, грубость. Человеку в
моём положении трудно считаться с тем, что у вас сотни дел. Понять это
легко, а примириться трудно. И мне хочется, чтобы вы...
Его прервал телефонный звонок. Прохорова поспешно схватила трубку,
сказала:
- Слушаю!
Она молча слушала несколько секунд, потом произнесла только два слова:
"Сейчас еду", - и бросила трубку на рычаг.
Растерянно, дрожащими руками Прохорова стала запихивать в несгораемый
шкаф лежавшие на столе бумаги, потом взглянула на Завьялова так, будто
впервые его видит, сказала:
- Извините... я не могу больше... у моей дочери умирает ребёнок.
"Простите меня, я не знал, не знал!" - хотел было воскликнуть
Завьялов, но не смог. "Дурак, бездушный болван! - мысленно кричал он
себе. - Как же я..."
Наконец Прохорова втиснула в шкаф все свои бумаги, повернула ключ в
замке и схватила лежащий на шкафу милицейский берет. Потом она бросилась к
двери, но пошатнулась и, наверно, упала бы, если бы Завьялов её не
поддержал.
Он вывел Прохорову на улицу; казалось, она даже не замечает, что он
идёт рядом с ней и поддерживает под руку.
На улице Прохорова метнулась к остановке троллейбуса, там скопилась
большая очередь. Завьялов понял, что Прохорова не попадёт ни в первый
троллейбус, ни в следующий.
- Подождите! Стойте здесь! - крикнул он и бросился с тротуара на
середину улицы, чтобы поймать такси. Его охватило чувство, какое он не раз
испытывал на фронте, когда приходилось "голосовать", а шофёры не хотели
останавливаться и проносились мимо на своих полуторках, трёхтонках,
"доджах" и "студебеккерах". Приходилось выхватывать "ТТ" и кричать, что
прострелит покрышку, если шофёр не остановится...