"Брент Кертис, Джон Элдридж. Священный роман " - читать интересную книгу автораосталась только красота, каждый из нас испытал достаточно боли, чтобы у него
зародились серьезные сомнения в справедливом устройстве мира, в котором мы живем. С ранних лет мы получаем еще одно послание, предупреждающее, что у Романтики есть враг. Псалмопевец сообщает нам об этом враге, но в то же время говорит, что нам не надо бояться его: Он [Господь] избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы, перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение - истина Его. Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем... Пс. 90:3-5 И все же мы не можем отрицать, что всех нас настигали Стрелы, иногда в виде шквального огня, от которого становилось не видно света, а иногда поражая нас настолько незаметно, что лишь годы спустя мы понимали, что ранены, когда рана загнивала и нарыв прорывался наружу. Одну из первых Стрел я (Брент) получил осенним утром, когда уже не было зеленого летнего хора, так радовавшего меня. Это было связано с моей мамой. Я собирался уходить в школу, а она стояла на кухне у плиты, помешивая овсянку. Было видно, что она плакала, и слезы все еще стояли в ее глазах. Но они не были похожи на слезы обиды или боли, вызванные минутной размолвкой с отцом. Не были они и следствием какого-то недавнего сообщения о смерти или болезни кого-то из близких. Это были слезы испуганной девочки, несмотря на то, что ей уже было к тридцати, которая не могла привести в соответствие свои обязанности матери и жены с потребностями собственного раненого сердца, никогда не ощущавшего взаимопонимания и любви между матерью и отцом, таких необходимых, чтобы словами, но понял, что главный враг сейчас - это страх, который нужно срочно уничтожить. Если у сердца был такой противник, что с ним не могли справиться даже взрослые, то мой мир был еще более уязвим, чем я думал. Я бросился на помощь маме, чтобы уничтожить врага самым лучшим способом, который я знал. По-моему, я накрыл ее руку своей и сказал что-то типа: "Все будет хорошо". Помню, что даже тогда я испытал чувство разобщенности, которое удержало меня от обращения "мамочка" или "мамуля". Я не понял, что Стрела уже сидела в нас обоих. Мать посмотрела на меня сердито, оттого что кто-то может верить в такие глупости, и ответила примерно так: "Ничего подобного. Ты еще ребенок и даже не представляешь, о чем говоришь". Моего отчима не было там, чтобы показать мне, как отражать Стрелы, подобные этой, поэтому они пронзили меня и, как я понял позже, застряли достаточно глубоко. А потом я убедился, что он тоже не знал, как защитить от этого врага себя или меня. То послание, которое несли Жалящие Стрелы в ту осень и зиму, повлияло на меня так же сильно, и даже еще сильнее, чем послание летних певцов на берегу реки. Помню, как сидел в школьном кафетерии один, пытаясь вытащить Стрелы или хотя бы как-то спрятать их, чтобы так же добродушно подшучивать надо всем, как это с легкостью делали мои друзья. Помню, как стоял утром в пижаме на кухне нашего старого фермерского дома, мне было тогда лет пять - шесть, когда двое мужчин в фетровых шляпах и длинных плащах пришли узнать, где мои родители. Они задавали какие-то вопросы, на которые я отвечал неизменным "не знаю". Наконец они с отвращением отвернулись и сказали на прощание: "А ты не очень-то много |
|
|