"Джон Кейз. Синдром (роман)" - читать интересную книгу автора

Лью Макбрайд возвращался домой после трехкилометровой пробежки по
пешеходной аллее в большом парке, окаймляющем берега Цюрихского озера - от
шумной Бельвю-плац до самого пригорода. Он неторопливо трусил в рассеянной
тени листвы, размышляя о картине Сёра. Великий пуантилист заселил свое
замечательное полотно респектабельными месье в цилиндрах, воспитанными
детьми, женщинами в платьях с турнюрами и зонтиками от солнца в руках.
Художник запечатлел людей, что жили две мировые войны назад, задолго до
комедийных шоу и "мыльных опер", до Интернета и этнических чисток. Время
изменилось, и иными стали воскресные прогулки.
Начнем с того, что добрая половина слабого пола болтает по мобильным
телефонам, носит колечки в пупках и катается на роликах, с гиканьем
проносясь мимо парней с футбольными мячами, дремлющих "гастарбайтеров" и
обменивающихся ласками в густой сочной траве влюбленными. От Альп веет
свежестью и прохладой, воздух чист и сладок, хотя ветерок и доносит легкий
аромат марихуаны.
Лью нравился Цюрих - появилась возможность попрактиковаться в немецком,
который он начал учить еще в старших классах. Выбор на этот язык пал не
случайно: как раз в ту пору Лью бредил одной немочкой, приехавшей по
программе обмена студентами. Уже потом Макбрайд занялся испанским, кое-что
перенял у французов и даже немного понимал креольский диалект. Однако первым
оказался все-таки немецкий, благодаря Ингрид. Фигура у нее была - только
держись. Улыбаясь воспоминаниям, Льюис в ровном темпе миновал пристань: на
волнах покачивались пришвартованные парусники.
Окружающие звуки создавали только слабый фон - Макбрайд слушал плейер.
Марго Тиммонс выводила старую песню Лу Рида о какой-то девушке - а может,
женщине: "Джейн... милая Джейн..."
Музыка, книги и бег заменяли Лью никотин и другие тайные страстишки:
без них он становился беспокойным и даже чувствовал себя чуть-чуть
несчастным. Из-за своих хобби он так до сих пор и не осуществил давнюю мечту
купить парусную шлюпку - не смог себе этого позволить. Все в квартире
Макбрайда в Сан-Франциско свидетельствовало о его одержимости музыкой и
чтением. На подоконниках, у стереопроигрывателя и огромного дивана высились
горы книг и компакт-дисков: блюзы, Делилло, опера, меланхоличная музыка
португальских эмигрантов с замешенными на африканских мелодиях гитарными
ритмами, рок и госпелы - религиозные песни североамериканских негров, работа
Четвина о Патагонии, толстенная монография Огберна о предполагаемой личности
Шекспира и десятки произведений о шахматах. Наверное, Макбрайд все-таки
больше предпочитал читать о шахматах, чем играть в них. (Исключение
составляли только шахматные сражения с Пти Пьером в Олоффсоне на Гаити,
когда они часами просиживали над старой игровой доской, потягивая ром.)
Лью взгрустнулось при воспоминании о тех временах, о Гаити и старых
друзьях...
На бегу Макбрайд взглянул на часы и ускорил шаг. До встречи в Институте
оставалось чуть меньше полутора часов, а опаздывать он не любил. (Если быть
до конца откровенным, одна мысль о том, чтобы заставить кого-то ждать,
сводила Лью с ума).
Штаб-квартира Института всемирных исследований - небольшого, но
авторитетного "мозгового центра", существующего благодаря финансовым
вливаниям с обеих сторон Атлантического океана - располагалась в Кюсснахте,
примерно в двадцати минутах ходьбы от отеля, где остановился Макбрайд. Как и