"Кэролайн Карвер. Белое сияние " - читать интересную книгу авторапеченьем. Два Эбби проглотила тут же.
Виктор нахмурился, когда зазвонил телефон. Он извинился и рявкнул в трубку: - Пегати слушает! Демарко тоже взяла печенье и захрустела им на всю комнату, не спуская с Виктора глаз, а он, прижав трубку к уху, смотрел в никуда. Он вдруг прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Демарко перестала жевать. Эбби сжала кулаки так, что онемели пальцы. - Буду через два часа, - сказал Виктор и медленно повесил трубку. Лицо посерело от тревоги. - Что произошло? - заволновалась Эбби. Виктор посмотрел на Демарко, потом на Эбби, после чего его взгляд остановился где-то между ними. - Боюсь, у нас плохие новости. Он взял со стола большой бумажный конверт и тут же положил обратно. - В чем дело, Виктор? - спросила Демарко. - Вчера идентифицировали тело Томаса Клэра. Его обнаружили в сгоревшей машине на окраине Анкориджа. Эбби слышала слова, но почему-то смысл сказанного никак до нее не доходил. Комната показалась вдруг нестерпимо душной. Ей не хватало воздуха. - Лиза и Томас уехали из Фэрбенкса одновременно. - Виктор обращался к Демарко. - Это было в пятницу второго апреля. Они разъехались в противоположных направлениях: Лиза поехала на север, в Лейкс-Эдж, а Томас отправился на юг, в Анкоридж. Судя по всему, с Томасом был некто по имени Мэг. Эбби вздрогнула. Томас взял МЭГ с собой в Анкоридж? Значит ли это, что - Я выясню, кому принадлежит это имя, - сказала Демарко. Виктор уставился в окно отсутствующим взглядом. - Сержант! - позвала его Демарко. Он стряхнул с себя оцепенение и повернулся к Эбби: - Вы хорошо знали Томаса Клэра? - Пару раз его видела. В университете в Фэрбенксе и на обеде. У него дома. Он тогда жарил на вертеле картошку и недавно пойманную семгу, но стряпня вдруг загорелась. Огонь перекинулся на его бороду, что показалось ему невероятно забавным. Эбби и Лиза приложили к его щекам мазь, потом заказали по телефону пиццу и пиво на дом, после чего все вместе долго смеялись, особенно когда они с сестрой при помощи маникюрных ножниц пытались привести в божеский вид обуглившуюся растительность на его лице. - Мне он очень нравился, - сказала она вдруг охрипшим голосом. Он ей не просто нравился - она относилась к нему с глубоким уважением и трепетом не только потому, что он практически удочерил такого трудного человека, как ее сестра, но и потому, что он был исключительным, редким человеком, добрым и щедрым душой. У него было огромное сердце. Как у Ральфа. Виктор посмотрел на нее, заметил слезы и начал тереть переносицу. - Прошу извинить меня... Мы не могли вам этого не сказать. Лучше вам узнать это от меня, чем из газет. Он глубоко вздохнул и сказал: - Его подожгли в машине, чтобы тело было трудно опознать. Непонятно, |
|
|