"Барбара Картленд. Мадонна с лилиями " - читать интересную книгу автора Горе Франса Винтака не знало границ.
День за днем просиживал он у себя в студии, уставясь бессмысленным взглядом на холст, натянутый на подрамнике, и время от времени дрожащей рукой пытался набросать на нем любимый образ, однако тут же сердито стирал рисунок, как будто эти жалкие линии были не в силах передать восхитительные черты его любимой. - Он должен опять начать рисовать, - решительно объявила Ханна некоторое время спустя. - У нас нет ни гроша, и если вы не голодны, мисс Сирилла, то уж я точно хочу есть! В глубине души Сирилла понимала, что служанка права. Она осторожно и вместе с тем решительно намекнула отцу, что он должен вернуться к своему ремеслу, иначе они умрут от голода. Вначале Франс категорически воспротивился совету дочери, заявив, что шел на обман только ради любимой, а теперь, когда ее не стало, он будет писать лишь собственные картины. Однако за них удавалось выручить лишь несколько жалких шиллингов - сумму, которой едва хватало на покупку холста для следующей картины, а сами творения художника пылились в лавке очередного торговца. В конце концов Сирилле пришлось пойти на отчаянный шаг - продать несколько милых вещиц, некогда принадлежавших ее матери: пеструю шаль, кружевной шарфик, меховую муфту. Денег она выручила за них совсем немного, а когда и они кончились, девушка, собравшись с духом, направилась в студию к отцу для решительного разговора. - Кто-то из нас двоих должен зарабатывать. Может быть, мне удастся что-нибудь другое! Франс Винтак, с трудом оторвавшись от горестных воспоминаний, поднял глаза на дочь с таким изумлением, словно видел ее в первый раз. С самого детства Сирилла очень походила на мать, а по мнению Франса, более красивой женщины на свете просто не существовало. Теперь же от недоедания и обрушившихся на нее несчастий черты лица девушки заострились, маленький подбородок выдался немного вперед, а глаза казались просто огромными на похудевшем лице. Сирилла не успела как следует причесаться, поэтому волосы свободно падали ей на плечи, словно сверкающее облако бледно-золотистого цвета, какой бывает у предрассветного неба. В этих золотистых волосах кое-где проблескивали серебристые нити, как будто луна задержалась на небосклоне, хотя ей уже давно следовало бы уступить место дневному светилу. Отец молча взирал на Сириллу, а та терялась в догадках, о чем он думает. Наконец Франс сказал: - Еще когда твоя матушка была жива, я начал картину - копию Лохнера, - но никак не могу ее закончить! Один бог знает, удастся ли мне разгадать секрет этого гениального творения, но я попытаюсь... - О чем ты говоришь, папа? - Тебе нужны деньги, и ты их получишь, - сухо ответил Франс. - Завернись-ка вон в тот шелк и садись на возвышение. - Ты хочешь сделать из меня... модель? - робко спросила Сирилла. Франс даже не удосужился ответить. Сохраняя молчание, он установил мольберт, натянул на него незавершенный холст и усадил дочь так, чтобы свет |
|
|