"Барбара Картленд. Мадонна с лилиями " - читать интересную книгу автора

Горе Франса Винтака не знало границ.
День за днем просиживал он у себя в студии, уставясь бессмысленным
взглядом на холст, натянутый на подрамнике, и время от времени дрожащей
рукой пытался набросать на нем любимый образ, однако тут же сердито стирал
рисунок, как будто эти жалкие линии были не в силах передать восхитительные
черты его любимой.
- Он должен опять начать рисовать, - решительно объявила Ханна
некоторое время спустя. - У нас нет ни гроша, и если вы не голодны, мисс
Сирилла, то уж я точно хочу есть!
В глубине души Сирилла понимала, что служанка права.
Она осторожно и вместе с тем решительно намекнула отцу, что он должен
вернуться к своему ремеслу, иначе они умрут от голода.
Вначале Франс категорически воспротивился совету дочери, заявив, что
шел на обман только ради любимой, а теперь, когда ее не стало, он будет
писать лишь собственные картины.
Однако за них удавалось выручить лишь несколько жалких шиллингов -
сумму, которой едва хватало на покупку холста для следующей картины, а сами
творения художника пылились в лавке очередного торговца.
В конце концов Сирилле пришлось пойти на отчаянный шаг - продать
несколько милых вещиц, некогда принадлежавших ее матери: пеструю шаль,
кружевной шарфик, меховую муфту.
Денег она выручила за них совсем немного, а когда и они кончились,
девушка, собравшись с духом, направилась в студию к отцу для решительного
разговора.
- Кто-то из нас двоих должен зарабатывать. Может быть, мне удастся
устроиться на поденную работу, поскольку я слишком бесталанна, чтобы делать
что-нибудь другое!
Франс Винтак, с трудом оторвавшись от горестных воспоминаний, поднял
глаза на дочь с таким изумлением, словно видел ее в первый раз.
С самого детства Сирилла очень походила на мать, а по мнению Франса,
более красивой женщины на свете просто не существовало.
Теперь же от недоедания и обрушившихся на нее несчастий черты лица
девушки заострились, маленький подбородок выдался немного вперед, а глаза
казались просто огромными на похудевшем лице. Сирилла не успела как следует
причесаться, поэтому волосы свободно падали ей на плечи, словно сверкающее
облако бледно-золотистого цвета, какой бывает у предрассветного неба.
В этих золотистых волосах кое-где проблескивали серебристые нити, как
будто луна задержалась на небосклоне, хотя ей уже давно следовало бы
уступить место дневному светилу.
Отец молча взирал на Сириллу, а та терялась в догадках, о чем он
думает. Наконец Франс сказал:
- Еще когда твоя матушка была жива, я начал картину - копию Лохнера, -
но никак не могу ее закончить! Один бог знает, удастся ли мне разгадать
секрет этого гениального творения, но я попытаюсь...
- О чем ты говоришь, папа?
- Тебе нужны деньги, и ты их получишь, - сухо ответил Франс. -
Завернись-ка вон в тот шелк и садись на возвышение.
- Ты хочешь сделать из меня... модель? - робко спросила Сирилла.
Франс даже не удосужился ответить. Сохраняя молчание, он установил
мольберт, натянул на него незавершенный холст и усадил дочь так, чтобы свет