"Джонатан Кэрролл. Дитя в небе ("Трилогия Рондуа" #3)" - читать интересную книгу автора

футболку. Она была беременна.
Зрелище было и отвратительным и смешным одновременно. Она стояла,
опустив руки, и с улыбкой смотрела на меня. Я же просто глаз не мог отвести
от ее округлившегося живота. Впрочем, в моем взгляде не было ничего
сексуального или грязного. Картина казалась мне слишком возмутительной,
чтобы быть сексуальной, такое могли бы использовать в своих работах Эрик
Фишль или Пол Кадмус79. Или Босх.
Босх! "Сад земных наслаждений". После того, как "Полночь" вышла на
экраны, Фил в нескольких интервью упоминал, что фильм, в основном, и навеян
именно этой картиной. Еще учась в Гарварде, он у себя над письменным столом
прикрепил большую репродукцию "Сада". Сейчас я припоминал лишь некоторые ее
детали, но, глядя на эту маленькую беременную девочку, я почему-то был
абсолютно уверен, что она тоже там изображена. При мысли об этом, я
почувствовал, как по спине у меня пробежал холодок.
В следующий раз это повторилось, когда она наконец заговорила. У нее
оказался низкий, хриплый, похожий на шоколадный мусс голос: такой как у
Лорин Бэколл80 в "Иметь и не иметь"81 - исполненный чувственности и
доступности. Голос, отдававший тысячами выкуренных сигарет и готовностью
всю ночь оставаться с тобой.
- Вот то, что тебе нужно. - Она подошла к столу, взяла с него книгу и
принесла ее мне. - Он читал ее как раз перед тем, как застрелился. - Мне
почему-то хотелось одновременно смотреть и на нее, и на книгу.
Она протягивала ее открытой на определенном месте. Я неуверенно
протянул руку и взял книгу: "Райнер Мария Рильке. Избранное". На белой
странице виднелись бурые пятна. "Элегия вторая". Девочка подошла к
телевизору и выключила его. Затем, повернувшись ко мне, она
продекламировала, медленно и отчетливо выговаривая слова:
- Каждый ангел ужасен. И все же, горе мне! все же Вас я, почти
смертоносные птицы души, воспеваю, Зная о вас... Если б архангел теперь,
там, за звездами, грозный, К нам хотя бы на миг, спускаясь, приблизился,
нашим Собственным сердцебиеньем убиты мы были бы. Кто вы?*
- Ты ведь Спросоня, да?
- Да.
Я просто не знал, что еще сказать. Она была ангелом Спросоней.
Ангелом, явившимся к Филу незадолго до смерти и велевшим ему не снимать
следующих серий "Полуночи", потому что они - зло.
- Неужели, перед тем как сделать это, он и вправду читал об ангелах?
Ее нагота была и округлой и одновременно угловатой. У зрелых женских
тел - изгибы, у маленьких девочек - углы. Даже у беременных девочек. Она
по-прежнему стояла и улыбалась.
- Думаю, да. Я хотела сделать ему сэндвич на завтрак. Когда я
оказалась здесь, он сидел в патио с этой книгой, открытой именно на этой
странице.
- Но Саша сказала мне, что это она пришла приготовить ему завтрак!
- Так и есть. Мы с ней пришли.
- Ничего не понимаю.
Девочка взяла меня за руку и подвела к дивану.
- Ты помнишь тот вечер в Вене, когда вы с Сашей отправились в...
- Слушай, давай-ка ближе к делу! Неужели не ясно - я вообще ничего не
понимаю! Мой лучший друг покончил с собой. Позвонил мне, чтобы поговорить о