"Джонатан Кэрролл. Дитя в небе ("Трилогия Рондуа" #3)" - читать интересную книгу автора

не нашел в себе сил расстаться с ними. Видимо, очень трудно было вытравить
из себя кинорежиссера до конца. Кроме того, я вовсе не был уверен, что мне
так уж этого хочется. Я оставил себе маленькую видеокамеру и телевизор с
видеомагнитофоном, купленные мною на остаток денег, полученных за фильм
"Скорбь и сын".
Не снимая пальто, я прошел в комнату, включил телевизор и
видеомагнитофон и поставил первую кассету. Присев на краешек дивана в позе
кетчера, ожидающего первого в игре броска, я нетерпеливо потирал озябшие
руки.
Наконец черно-белое мелькание помех прекратилось. На экране появилось
лицо Фила. Он сидел на диване у себя в гостиной и ласково поглаживал
Блошку. Собака полулежала у него на коленях и внимательно глядела в камеру.
Из-за своих невероятно забавных морщинок и складочек она была похожа на
большую живую сливочную помадку.
- Привет, старина. Мне страшно жаль, что все так вышло. Ты же знаешь,
как я тебя люблю, и именно тебя мне больше всего не хватает. Ведь ты был
моим единственным братом. За это-то я тебя больше всего и люблю. Впрочем,
что это я все: ты-ты-ты. Уж больно зачастил.
Несколько дней назад я виделся с Дэнни. Думаю, он сможет ответить на
большинство твоих вопросов. Прошу тебя лишь об одном: не спрашивай его ни о
чем, пока не сделаешь двух вещей - не просмотришь эту кассету до конца, а
потом не позвонишь Саше. И еще одно: постарайся не удивляться тому, что
увидишь. За следующие несколько месяцев тебе предстоит проделать трудную и
довольно неприятную работу. Надеюсь, кое-что из увиденного поможет тебе
справиться с ней.
Ты спрашиваешь, откуда я знаю? Просто знаю, Уэбер, и все. Отчасти
поэтому сейчас, когда ты это смотришь, я и мертв. Не сумел справиться с
этой работой. Но тебе, думаю, она вполне по плечу. Притом так же считает и
кое-кто еще.
И, наконец: вторую и третью кассеты тебе посмотреть не удастся до тех
пор, пока ты не слетаешь в Калифорнию. Позднее ты поймешь, что я имею в
виду.
В этот момент пес, похоже, увидел что-то рядом с камерой. Глядя прямо
на меня, он начал лаять. Фил улыбнулся и ласково потрепал его, успокаивая.
Собака обернулась, взглянула на него и лизнула ему руку.
- Я люблю тебя, Уэбер. Что бы там ни было, никогда не забывай об этом.
Он поднял руку и медленно помахал мне на прощание. Экран потемнел. А
через мгновение все и началось.
Мать погибла в авиакатастрофе, когда мне было девять. Она летала в
Коннектикут, где в Хартфорде жили ее родители, но обратно так и не
вернулась. На взлете самолет угодил в стаю скворцов и, как в каком-то
дурацком комиксе, птиц засосало в двигатели. Они заглохли. Самолет упал.
Погибло семьдесят семь человек. Мамину сумочку нашли в целости и
сохранности (носовой платок даже сохранил запах ее духов), зато обгоревший
труп самой мамы смогли идентифицировать лишь по зубам.
Когда мне рассказали о том, что она погибла, я не мог думать ни о чем
кроме одного: быстро она умерла или нет. В те дни авиакатастрофы буквально
завораживали меня, притягивали так, как влечет детей все страшное и
опасное, если можно наблюдать за ним издалека. Пока оно не выказывает
желания пробраться к тебе в комнату, ты, прилипнув носом к стеклу, следишь