"Джон Ле Карре. Русский Дом" - читать интересную книгу автора

круглого бурого пятна. Он поднес тетрадь к носу и понюхал. Пиво, подумал он
с презрением. Воняет, как на пивоваренном заводе. Неудивительно, что это
приятель Барли Блейра. Разворот был испещрен серией истеричных лозунгов.

НАШ ВЕЛИЧАЙШИЙ ПРОГРЕСС - В ОТСТАЛОСТИ!
СОВЕТСКИЙ ПАРАЛИЧ - САМЫЙ ПРОГРЕССИВНЫЙ В МИРЕ!
НАША ОТСТАЛОСТЬ - НАШ ВЕЛИЧАЙШИЙ ВОЕННЫЙ СЕКРЕТ!
ЕСЛИ МЫ САМИ НЕ ЗНАЕМ НАШИХ СОБСТВЕННЫХ НАМЕРЕНИЙ И ВОЗМОЖНОСТЕЙ, ТО
КАК МЫ МОЖЕМ ЗНАТЬ ВАШИ?
ИСТИННЫЙ ВРАГ - НАША СОБСТВЕННАЯ НЕКОМПЕТЕНТНОСТЬ!

А на следующей странице - стихи, старательно переписанные бог знает
откуда:

Так прихотливо вьется след,
Что в петлях этих смысла нет.
И люди смотрят друг на друга:
На юг ползла змея иль с юга?

Ландау вскочил и сердито шагнул к окну, которое выходило в унылый двор,
заваленный неубранным мусором.
"Сукин сын - вот что я подумал, Гарри. Жонглер словами. Длинноволосый,
накачавшийся наркотиками, самовлюбленный гений, а она взяла и отдала ему
себя целиком, как это делают все они".
На ее счастье, в Москве нет телефонных книг, одни справочники, не то бы
он позвонил и выложил ей все, что он об этом думает.
Чтобы подхлестнуть свою злость, он взял вторую тетрадь, послюнявил
палец и начал презрительно листать... и натолкнулся на чертежи. И тут на
мгновение все словно провалилось куда-то, будто на середине фильма вдруг
возник пустой белый экран. Он выругал себя за то, что позволил себе стать
импульсивным славянином, вместо того чтобы оставаться хладнокровным
англичанином. Потом он снова сел на кровать, но так осторожно, будто на ней
лежал кто-то, кого он оскорбил преждевременным осуждением.
Хотя Ландау презирал то, что часто сходит за литературу, его восхищение
перед техникой не знало границ. Он был способен целый день смаковать
страницу математических формул. И поэтому даже с первого взгляда он
почувствовал (как почувствовал при первом взгляде на женщину по имени Катя),
что перед ним - настоящее. Пусть и не вычерченные по линейке рейсфедером
обычные чертежи, а всего лишь наброски, но они только выигрывали от этого.
Нарисованные без чертежных инструментов человеком, который умел мыслить при
помощи карандаша. Параболы, конусы, касательные. А между набросками -
краткие обозначения, которыми пользуются архитекторы и инженеры, такие
термины, например, как "точка прицеливания", и "захват", и "отклонение", и
"тяготение", и "траектория". "Кое-что по-английски, Гарри, а кое-что
по-русски".
Впрочем, Гарри - не мое настоящее имя.
И все-таки, когда он сравнил эти красиво начертанные слова во второй
тетради с дремучими джунглями в первой, то, к своему удивлению, обнаружил
несомненное сходство. У него возникло ощущение, что перед ним результат
раздвоения личности - дневник, часть которого написал доктор Джекил, а