"Трумен Капоте. Другие голоса, другие комнаты [H]" - читать интересную книгу автора

много народу приезжает в город по субботам.
Джоул остался один; пропотевшая синяя рубашка липла к спине. С
чемоданом, покрытым наклейками, он осторожно отправился на первую прогулку
по городку.

В Нун-сити мало примечательного. Всего одна улица, и на ней расположены
универсальный магазин, ремонтная мастерская, маленькое здание с двумя
кабинетами: врача и юриста; парикмахерская, совмещенная с косметическим
салоном, где хозяйничают однорукий и его жена, и некое непонятное заведение
"Королевский кров Р. В. Лейси", под портиком которого стоит бензоколонка
компании "Тексако". Эти здания составлены так тесно, что похожи на какой-то
ветхий дворец, сляпанный за ночь полоумным плотником. А через дорогу,
особняком, стоят еще два строения: тюрьма и высокий пьяненький дом рыжего
цвета. За четыре года тюрьма не приютила ни одного белого преступника - да и
другие там редко когда бывают, потому что шериф, бездельник и лодырь, любит
отдыхать с бутылкой, и ворам, хулиганам, даже самым отъявленным головорезам
при нем раздолье. Что же до чудного дома, то пустует он бог весть уже
сколько лет, а жили в нем будто бы три благородные сестры, изнасилованные и
зверски убитые злодеем-янки, который ездил на серебристо-сером коне и носил
бархатный плащ, багровый от крови южанок; в устах престарелых дам, водивших,
если им верить, знакомство с красавицами покойницами, повесть эта исполнена
готического великолепия. Окна дома, треснутые и выпавшие, слепы, как пустые
глазницы, гнилой балкон угрожающе сунулся вперед, в укромных углах свили
гнезда желтые птички, а рваные, полинялые плакаты на шелушащихся стенах
трепещут при любом ветерке. У городских ребят почитается за большую доблесть
забраться ночью в эти черные комнаты и подать сигнал зажженной спичкой из
окна на верхнем этаже. Веранда, однако, в приличном состоянии, и здесь
располагаются фермерские семьи, приехавшие на субботу в город.
Новые люди теперь редко оседают в Нун-сити и его окрестностях -
работать-то почти негде. С другой стороны, нечасто услышишь и об отбывающих
- разве что в последний путь на косогор за баптистской церковью, где забытые
надгробия белеют, точно каменные цветы, среди бурьяна.
Суббота, конечно, день особенный. Едва рассветет, и уже потянулась в
город вереница телег, влекомых мулами, бричек, калек-автомобилей, а к
середине утра собирается изрядная толпа. Мужчины оделись в лучшие рубашки и
брюки из магазина, женщины пахнут ванилью или десятицентовыми духами -
излюбленный запах тут называется "Любовь небесная"; у девушек в стриженых
волосах фигуристые заколки, щеки пылают от румян, а в руках - пятицентовые
бумажные веера с красивыми картинками. Дети, хоть и босые, и полуголые
порой, все как один отмыты и получили по нескольку центов, чтобы купить,
например, коробку воздушной кукурузы в патоке с выигрышным талоном внутри.
Обследовав магазины, женщины собираются на веранде старого дома, между тем
как мужья направляют стопы к платной конюшне. Торопливо и возбужденно, без
конца повторяя одно и то же, весь долгий день жужжат и переплетаются в
воздухе их голоса. Хвори, свадьбы, помолвки, похороны, Бог - вечные темы на
веранде. А в конюшне мужчины балагурят и пьют виски, толкуют об урожае и
играют в ножички; случаются страшные драки, потому что многие из этих людей
вспыльчивы и камень за пазухой подолгу не держат.
Когда сумерки обнимут небо, словно тихий колокол бьет отбой, и хмурый
покой нисходит на землю, голоса смолкают, как птицы на закате. Семьи в своих