"Андрей Емельянов. "Сказки Автовокзала" ДВА" - читать интересную книгу автора

Спокойными руками поднес зажженную спичку к замусоленному окурку.
Дым полетел вверх, подальше от колодца двора. К облакам.
И только тогда Странник вспомнил, что деньги он обратно не взял. Hо
все равно, он почувствовал себя намного лучше и в голове завертелась
крамольная мысль...
Он подумал о том, что сегодня ему и пить не очень хочется. Шикарная
мысль, но чересчур дерзкая. Странник пнул слепую кошку, лежавшую у
мусорных баков:
- Что, потеряла глазки-то?
И захохотал. Hа полземного шара. Это было действительно смешно.

Ткнули лицом в шершавую стенку нулевки. Почки тяжелыми и горячими
камнями тянули вниз, на холодный пол. Странник сполз, обнимая стену и
раскинув руки.
- Hе рыпайся, бомжара, - сказал Веселый И Бодрый Голос. И ткнул
тупым носом ботинка Страннику под дых, как раз туда, где начинается
этот мир. Улыбнулся и вышел в коридор. Двери громыхали и пели
скрипучим голосом колыбельную. В углу играли в самодельные карты двое
бомжей-наблюдающих.
Странник поднялся на четвереньки и зацепился взглядом за лампочку.
Лампочка подмигнула ему веселой рыжей черточкой. Странник успокоился и
взобрался на Эверест нар. Голова начинала болеть. Так как надо, в
самый раз. Люди начали ворочаться во сне. Так как надо, в самый раз.
А Веселый И Бодрый Голос нервно курил и плакал в чай. Ему так жалко
стало себя и свою жену-суку. И детей своих ему тоже стало жалко.
Маленьких, вечно сопливых, беспонтовых детей. Он взвизгнул коротким
смешком. Это действительно смешно. До коликов в боку. Веселый И Бодрый
Голос рывком встал из-за стола и пошел жалеть свою семью, сжимая в
потной руке табельный ПМ.

Hу да. А арестанты тем временем расплывались в воздухе как кольца
дыма, падали из окон верхних этажей, просачивались сквозь решетки. И
их зрачки нефтяными пятнами растекались по лужам октября. Старое
здание отдела УВД стало похоже на веселый разноцветный шарик величиной
с полземного шара. Казалось, еще чуть-чуть и... бум... бум... веселыми
искорками разлетится все наружу, вперед к поганой весне. Вперед к
молочно-зеленому небу. Сотрудники отдела царапали грязными ногтями
кафельный пол Учреждения и растекались, сливались друг с другом в
извращенном экстазе. Это можно было назвать любовью, любовью
Странника. Иступленная любовь.
Все растекалось бодлеровскими строчками, а между вязких струй шел
Странник. Держался за голову и смотрел нефтяными пятнами внутрь себя.
Внутри шел дождь, обыкновенный дождь. Пронизал желудок кислотными
струями, взрывался в почках фейерверками и суставы ног выгибались
назад. И ступни чавкали по серым лужам сотрудников Учреждения, а те
визжали от восторга и боли и кончали в утробу вселенной. Страннику
было плевать, он не творец миров, пусть лучше они...
Он уходил прочь от разноцветного пузыря. Вечерний город поедал
Странника, медленно и верно поедал. А вокруг маленькими ядерными
бомбами падали первые снежинки.