"Кэндис Кэмп. Розовое дерево " - читать интересную книгу автора

в руках.
- Соус, кажется, уже готов. Анна, нужно расставлять приборы!
Пожилая леди повернулась в поисках очередного объекта внимания и
увидела входящую Миллисент и неуверенно следующую за ней Камиллу.
- Мама, кузина Миллисент... - начала было Камилла, но миссис Холлоуэй
нетерпеливо оборвала ее:
- Конечно, она здесь... Как ты, дорогая? И как бедняга Алан? Почему он
не пришел с тобой? - не давая Миллисент времени для ответа, она продолжала:
- Почему бы тебе не надеть фартук и не помочь Анне?
Затем она занялась расстановкой фарфоровой и серебряной посуды на
длинном обеденном столе.
Камилла извиняюще улыбнулась Миллисент. как будто бы она сделала
что-то дурное:
- Мама так активна для своего возраста...
- Да, - сухо отозвалась Милли, - и вдохновляет всех нас.
Она взяла лежащий на холодильнике фартук, повязала его, затем сняла
корзинку с одной из многочисленных полок и насыпала туда груши.
- Положи их в вазочку с китайским рисунком, - сказала Анна, указывая
на большую белую фарфоровую вазу, на которой была изображена в голубых
тонах какая-то сценка.
Миллисент пересыпала груши, зная, что тетя Ораделли очень строго
следит, какое кушанье надо подавать в той или иной посуде, и горе той дочке
или падчерице, которая по невнимательности положит груши в вазу,
предназначенную для диоскореи. Нет, она не будет устраивать скандала.
Тетушка Ораделли никогда не устраивала сцен. Она просто нахмурится,
вздохнет и скажет: "Нет, нет, нет, дорогая, не в фарфоровую посуду", или:
"Нет, ради Бога, только не это блюдо", как будто каждая мало-мальски
образованная женщина должна знать, что к овощам подходит именно эта ваза, и
никакая другая. И подобный случай надолго засядет в памяти тетушки, заняв
свое место в списке достоинств и недостатков данной женщины. Впоследствии,
на каком-нибудь уютном семейном сборище, она со вздохом заметит: "Бедный
Джон, не могу понять, почему он на ней женился; Анна просто не имеет
понятия, как вести домашнее хозяйство".
Миллисент понесла вазу с фруктами в просторную гостиную. Стол,
длинный, черный, сделанный из черного-орехового дерева, был покрыт
ирландской льняной скатертью. Ораделли Холлоуэй любила лишний раз
напомнить, что ее муж был богат, и что если даже она и вышла замуж
несколько позже других женщин их семьи, зато ее выбор был удачнее.
Сьюзан, дочь тети Софи и дяди Чаба, сидела на одном из стульев и
разбирала салфетки, а ее младшая сестра и одна из дочерей Ораделли
суетились вокруг стола, расставляя хрусталь, фарфор и серебро. Сьюзан
подняла глаза на вошедшего и, увидев, что это Миллисент, лениво улыбнулась.
- О, Милли! - голос ее был хрипловатым и низким, говорила она так же
медлительно, как и двигалась, улыбалась или делала что-нибудь еще. Ее брови
были слегка изогнуты и придавали лицу сонное выражение. И хотя она никогда
не отличалась красотой, мужчины почему-то всегда находили ее
привлекательной, а мух был влюблен в нее так же страстно, как и восемь лет
назад, когда они поженились. Однако, она никогда не была кокеткой, как,
например, Ребекка Конолли; ее отношения с мужчинами были непринужденными и
естественными, как само дыхание.