"Хольгер Кальвайт. Шаманы, целители, знахари " - читать интересную книгу автора

"Моя жизнь,
моя жизнь,
моя жизнь в твоих руках".

Я стал единым целым с водой - с приливами и отливами, с волнами; с
дождем, со жгучей жаждой, с хранящей и питающей жизнью. Я был солнцем -
расплавленным огненным шаром; согревающей солнечной системой, дневным
светом, лунным сиянием. Я был воздухом, дыханием жизни, непрекращающейся
борьбой; океаническим ветром; карликом в бесконечном универсуме. Я потерялся
в недрах этих элементов, это привело меня к сути бытия. Но здесь, казалось,
было еще нечто большее. Я знал, что не имеет смысла думать о том, что
приближалось ко мне, но пытался это делать. "У меня нет выхода", - думал я.
Когда я перестал думать, поток мыслей прервался. Внезапно я понял со всей
отчетливостью: я боялся отдать моё структурированное "я" состоянию
абсолютного ничто".
И тогда из него вырвалось наружу это пение, которое слилось с вибрацией
барабана в единое целое. Это классическое шаманское песнопение,
символизирующее мощь, песнь торжества сверхсознания над сознанием. Во всех
сообщениях о посвящении в шаманы мы обнаруживаем эту песнь шаманской мощи,
как я окрестил её. Ритм песни является выражением внутреннего раскрепощения,
плавно текущего потока энергии, пульсирующей жизни. В песнопении, во
всеохватной формуле, выражено его сиюминутное бытие. Для всех этих песен
характерна удивительная простота и взволнованность. Мы имеем здесь дело не с
возвышенным искусством поэзии или барочными стихами и отшлифованными
рифмами. Совсем напротив, книга "Моя жизнь в твоих руках" Леветта являет
собой суть новой философии и мудрости тела. Произнося эти слова, он
объединяет себя со всеми силами природы и проявлениями жизни и осуществляет
то, что Гюстав Флобер вкладывает в уста Святого Антония: "Мне хотелось бы
летать, плавать, лаять, блеять, мычать; я хотел бы иметь крылья, щиток, как
у насекомых, кору; хотел бы выпускать дым, носить хобот, уметь обвивать своё
тело, делиться и проникать всюду, струиться запахами, распускаться как
растение, течь как вода, вибрировать как звук, мерцать как свет, принимать
всякую форму, проникать в каждый атом, опускаться на дно материи - быть
материей".
На переднем плане экстатического путешествия Леветта сквозь формы и
образы бытия находится растворение его "эго", которое значительно
превосходит то, что происходит с ним при движении сквозь ритмы всего
живого, - это полное уничтожение в абсолютном Ничто... Затем он прерывает
свои игры с формой, и страх перед полным растворением выводит последние
остатки эгоистического тщеславия. Но он начинает все время с нового,
отваживается на проникновение в неизвестное, шаг за шагом прощупывает он
путь.
"Какое-то время проиграв на барабане, я обратил внимание на глубокую
тишину, заполнившую пространство. Контраст между неистовым боем барабана и
тишиной, последовавшей затем, вызвал во мне жуткую пустоту. Меня затягивало
в эту тишину. Я вновь начал барабанить в очень быстром темпе, очень громко,
остановился и подождал. Чем дольше я ждал, тем глубже и пронзительнее
становилась тишина. Я достиг нижней точки чистоты и прыгнул в некое аморфное
поле. На меня пролился ледяной дождь. Я предположил, что где-то позади
парила смерть, я потерял ощущение всякого пространства. Затем я услышал