"Мэтью Бжезинский. Казино Москва: История о жадности и авантюрных приключениях " - читать интересную книгу автора

арендовал актер-комик Эдди Мерфи. Швейцарские власти тоже охотились за ним,
имея следующие претензии: отмывание ста четырнадцати миллионов долларов,
поездки по миру по фальшивым панамским документам и уклонение от уплаты
залога за освобождение из тюрьмы. А чтобы ему уж совсем было не отмыться,
коллеги-украинцы обвинили его - как заказчика - в убийстве своего
политического оппонента.
Складывая свой ноутбук после окончания работы, я невольно поймал себя
на мысли, что смог бы неплохо повысить свой уровень жизни, если бы поработал
в администрации Украины и усвоил там некоторые уроки.
Я жил и работал в доме потрясающей ветхости и неопределенного возраста,
к тому же моя квартира постоянно продувалась сквозняками. Дом находился
вблизи Киевского ботанического сада, заросшего сорняками, в непрестижной
части города, где все дороги поднимались от расположенной внизу
железнодорожной станции, а провисающие троллейбусные провода угрожающе
искрили над головой. Низ оконной рамы в моей спальне был заделан картоном
вместо стекла, трухлявые от гнили доски пола коробились на стыках, а мыши в
квартире были еще более вороватыми, чем министры кабинета правительства.
Однако мой дом был расположен в стратегически важном месте - на пути
доставки молока. Дважды в неделю появлялся молоковоз - старый драндулет, по
внешнему виду смахивающий, скорее, на цементовоз, который останавливался
около моего дома, и соседи из ржавого крана цистерны наполняли свои бидоны
молоком. С тех пор как я переехал в Киев, я стал пить только черный кофе.
Моя далеко не гламурная берлога отражала мой низкий статус стрингера -
журналиста, добывающего криминальные и другие подобные материалы, - который
работал в европейском филиале газеты "Уолл-Стрит Джорнел". Таких
журналистов, пожалуй, можно сравнить лишь с бейсболистами низшей лиги. Их
посылают в провинцию, где они играют анонимно и мечтают прорваться в высшую
лигу, что в моем случае соответствует попытке получить ту или иную штатную
должность в московском бюро этой газеты. Можно себе представить, насколько я
был далек от журналистского круга, если перед отправкой в Киев издатели дали
мне такой совет: "Всегда напоминай читателям, что Украина - это страна,
численность населения и площадь территории которой равны Франции".
Ограничившись этим, они предоставили меня самому себе.
Мой некролог, вероятно, отразит такой перл издательской мудрости:
"Журналист был убит в стране, численность населения и территория которой
равны Франции". Как и всякое издание, наша газета, по всей вероятности, не
может не учитывать и экономическую сторону своей деятельности, а потому в
подобных ситуациях наши аналитики обычно говорят: "На обязательства,
принятые новым правительством, не может повлиять смерть какого-то
журналиста".
Мысли о скорой смерти крутились в моей голове в конце того злополучного
дня, когда я убирал свою квартиру, пытаясь примириться со своими
сожителями-мышами. Вынесенные мной во двор на переполненную помойку мусор и
кухонные отходы в некотором смысле украшали ее центральную часть, и я мог
видеть, как жильцы нашего дома с жадностью наблюдали за всеми перемещениями
моего мусора. Можно предположить, что вскоре произойдет их бросок к моим
отходам. Старожилы нашего дома знали, что я иностранец, и поэтому они всегда
тщательно перебирали мой мусор, полагая, что в западном мусоре обязательно
должны содержаться некие сокровища. Однажды я даже видел ссору между двумя
старушками из-за пластикового пакета, в котором выносил мусор.