"Ирина Быстрова. Шуточки жизни " - читать интересную книгу автора

носом к стенке, наверное, для того, чтобы не видеть мой зажженный ночник, с
которым я собираюсь коротать всю ночь. "Так вам и надо, - мстительно думаю
я, - нет чтобы уступить даме нижнюю полку. И лежала бы я сейчас внизу, -
мечтаю я, - и смотрела бы на щель под дверью и пробивающийся из-под нее свет
и не чувствовала бы себя погребенной заживо".
Видимо, мне все-таки удается задремать, потому что через некоторое
время, после очередного весьма ощутимого толчка поезда, я открываю глаза и
обнаруживаю себя в кромешной темноте. Ночник не горит. Я судорожно щелкаю
тумблером - ничего. Темнота надвигается на меня со всех сторон, сгущается,
лишая воздуха и последних остатков здравого смысла. Сердце колотится в
груди, а в голове пульсирует одна-единственная мысль: выйти, мне нужно
срочно выйти! Я рывком сажусь на своей койке, упираюсь правой рукой в
соседнее лежбище и начинаю спускать правую ногу, надеясь нащупать ею нижние
полки. Уши от ужаса заложило, звуки исчезли, и, казалось, все происходит,
как в замедленной съемке. Паника нарастает. Нащупав наконец-то край одной из
нижних полок, я плюю на осторожность и смело шагаю второй ногой вниз, в
темную бездонную пропасть. Первая нога не удерживается на своей опоре,
соскальзывает, и я чувствую резкую боль. От неожиданности я отпускаю руки и
с диким грохотом обваливаюсь на пол.
Мужики, как по команде, дергаются, шевелятся и, видимо, теперь
прислушиваются. Но никакой иной реакции не демонстрируют. Я сую ноги в свои
шлепанцы, едва различимые в луче света, струящемся из щели в двери, лязгаю
замком и ошалело выношусь в коридор. Благодать, снизошедшая на меня там, не
поддается описанию. Все окна открыты, свежий воздух врывается в них,
безжалостно потрепывая занавески, а в неровной темноте за окнами можно
различить леса и луга, проносящиеся мимо. Коридор освещен умеренно. Но все
равно, в коридоре весьма неплохо. "Может, мне тут и остаться", - думаю я.
Бросаю взгляд на часы - еще пять часов пути - пожалуй, это будет слишком,
просидеть пять часов на коврике в коридоре.
Яркий свет льется из купе проводницы, оттуда же доносится
жизнерадостный смех нескольких человек. Покачиваясь от пережитых волнений, я
бреду на звуки. Веселящаяся компания состоит из двух проводниц: нашей и
чужой, рыжеватой толстушки - и двух мужиков, тоже в форме. Увидев меня в
проеме двери, вся компания замолкает и выжидательно лупится на меня.
- Здравствуйте, - я извлекаю из своего арсенала
доброжелательно-демократическую улыбку, - приятного аппетита!
- Спасибо! - улыбаются они.
- Может, с нами? - приглашает один из проводников, отчего женщины
вздрагивают и несколько набычиваются.
- Нет, спасибо, - отказываюсь я. - Знаете, я хотела спросить, а вы что,
отключили по вагону ночное освещение?
- Ну да, - озадаченно отвечает наша проводница, - а что?
- Да у меня место наверху, а я там не могу спать без ночника. Вы не
включите мне?
Проводница поднимается и выходит ко мне в коридор. Ее слегка
покачивает, и не только от быстрого хода поезда, но двигается она вполне
уверенно. Она заходит в кандейку с оборудованием и зажигает свет в коридоре.
- Какое у вас место? - спрашивает она меня, решительно направляясь в
глубь вагона.
- Двадцать второе, верхнее, - отвечаю я, стараясь не отстать от нее. "И