"Андрей Быстров. Кардинал интернета" - читать интересную книгу автора

задержанный. Но было так темно, что он ничего не видел. Он спрашивал
конвоира и очень удивлялся неизменному ответу, ибо удивляться было чему.
На заднем сиденье джипа, скрючившись в немыслимой позе и подперев
голову ладонями, чуть не вылетая на ухабах из машины, сморенный невыносимой
усталостью последних суток, крепко и безмятежно спал тот, кого уже нельзя
было назвать Джорданом Пауэллом, но и не пришло еще время называть Сергеем
Кориным.
Зато двое других людей не спали в эту ночь. Нервно расхаживал по ковру
гигантского кабинета Харрисон Тилманс (ввиду сильного нервного потрясения и
выдающихся заслуг потерпевшего перед государством допрос был отложен до
утра). Вторым бодрствующим был Фрэнк Коллинз. Запершись в одинокой квартире
на шестом этаже, он приканчивал бутылку виски и готов был загрызть любого,
у кого хватило бы смелости попасться ему на глаза, включая директора ЦРУ.
Но одного человека он загрыз бы с особым удовольствием. Проглотив очередную
дозу неразбавленного "Джони Уокера", он зажмурился, стараясь отогнать
навязчивое видение:лицо на телеэкране. Хуже всего было то, что он никак не
мог вспомнить выражение этого лица, и теперь оно казалось ему насмешливым.
Коллинз мрачно уставился в темное окно и неожиданно для себя процедил вслух
сквозь стиснутые зубы:
- Ничего, ничего... Мы еще встретимся... Ничего...


5.

3 сентября 1987 года
Регулярный рейс Аэрофлота Гавана-Москва
23 часа 30 минут московского времени
Корин заерзал в кресле. Колени затекших ног упирались в спинку
переднего сиденья, изменить позу было возможно лишь в очень узких пределах.
Но "ТУ" - не "Боинг", ничего не поделаешь. Да и терпеть осталось недолго -
через несколько минут посадка в Шереметьево-2.
Корин был одет в тот же скромный деловой костюм, в котором неделю
назад покинул офис фирмы "Квест", но донельзя измятыйи запыленный (в Москве
этот костюм и в таком виде выглядел бы роскошью). Во время долгих
изнурительных допросов на военной базе близ Карденаса, куда его доставили
солдаты, он лишился золотой "Омеги", галстука, фломастера и зажигалки -
всего, что составляло его небогатое имущество. К тому же его допрашивали на
отвратительной смеси английского и испанского, упорно видя в нем
американского шпиона. С огромным трудом, после многих унижений, Корину
удалось убедить их связаться с советским посольством. Но и в посольстве он
пережил немало неприятных минут, пока выходили на связь с Москвой и
устанавливали его личность. Он получил огромный синяк подглазом, повздорив
со своими коллегами из кубинского отдела. Это случилось еще до того, как
посол обнял его, словно родного сына, передал привет из Москвы и
благодарность Родины за безупречную высокопрофессиональную работу.
Корин поморщился. В желудке бунтовала пресловутая аэрофлотская курица,
запитая двумя глотками минералки из пластмассовой чашечки. Он вспомнил бар
фешенебельного "Боинга", салоны других бесчисленных самолетов, на которых
ему приходилось передвигаться по Америке и миру по делам фирмы "Квест" (и
его шефа, полковника Ситковецкого). Он вздохнул, но не с сожалением, а с