"Владислав Былинский. В земле обетованной" - читать интересную книгу автора

кротовые норы снов - как только не называли этот проект, спекулирующий на
желании обывателя ощутить себя кем-то другим. Побочным эффектом общения в
чате явилось прогрессирующее сходство видений у его участников. Чем дальше,
тем острее.
Аббревиатура получила новую, чрезвычайно наукообразную расшифровку -
"глобальный онтологический логос общечеловеческого сновидения". Идея
сходимости частных снов к общей яви вошла в моду, нашла адептов, и уже летом
2014-го в чате тусовались весьма серьезные люди. Кто-то из них проронил
слово "кокон", имея в виду "кодон". Описался, как выяснилось. Но - удачно.
И появились апостеры.
Модная тема потихоньку перебралась со страничек желтых изданий на
глянец "научпопа и гумофила". Физики писали о глобальном феномене - о
возникшем в ноосфере квантовом суперкомпьютере под названием "человечество".
Философы реанимировали идею единства материи и сознания - ведь Кокон, не
имея собственного материального носителя, все же существовал, проявлял себя
в одинаковых образах и представлениях, синхронно возникавших в головах, и, в
конце концов, неведомо как опутал мозги миллионов людей. Политологи
насмешничали: знаем мы эти коллективные состояния мысли, сами их строгаем -
и берем недорого.
Невосприимчивые и оттого не верящие "в эту чушь" скептики крутили
пальцем у виска: совсем народ свихнулся! вот расплата за рекламу, астрологов
и колдунов! что посеешь, то и поимеешь; что пожнешь, то и сожрешь.
Тем временем неведомые апостеры делали свое черное дело - наполняли
Кокон содержанием, мысленными инъекциями, которые, разворачиваясь в головах
ридеров, трансформировались в подходящие слова и картинки. На подходящем
языке. В том объеме, который был понятен ридеру. Разумеется, такой способ
передачи информации приводил к таинственной, мистической недосказанности
"следов". Их начали записывать, сравнивать, обсуждать, приводить к
каноническому виду.
Так родилась Книга Кричащего Кокона.

Ворон отрабатывает маршрут, словно робот, запрограммированный на
цель, - не раздумывая, не вникая в то, где он находится, куда идет. Нет
нужды осторожничать, - какие неожиданности возможны в краю мертвых?
Напавшего сзади урода-камикадзе он взмахом руки отправляет в нокаут. Рука
человека не коснулась выродка. Быстрый расслабленный взмах пятерней в лицо,
наугад, и тварь валится в грязный снег.
Пес ворчит. "А ты где был, звереныш? Зачем ты мне, такой
нерасторопный?" - думает Ворон. Пес виновато опускает морду.
Они входят в заселенные кварталы.
Стемнело. Проснулись ночные существа - горожане. Ночью Город вздыхает,
вскрикивает, содрогается. Днем он спит. День - тихое время. Время леса.
Человек ускоряет шаг. Марш-бросок, так назвал он этот бег с
препятствиями. "Не сворачивать и не отставать от графика", напоминает он
себе.
Единственная известная Ворону отмычка - связующая Лента - лежит в
близкой, но иной реальности; попасть на нее можно, но сложно, очень сложно.
Когда два мира смыкаются, бездна между ними сужается до дистанции одного
мысленного прыжка. Но прыгать придется наугад, во тьму.
Прыгать придется. Любое отступление от маршрута снова отбросит Ленту на