"Владислав Былинский. Пускай себе гремит, пускай себе играет..." - читать интересную книгу автора Ничего при мне лишнего, ничего занимательного. Пошамать - два ящика
банок железных, свежачок в морозилке, хрустящих пачек в столе навалом. Вода из крана, чайник электровозный да штабель чайницких коробочек с разными этикетками; рассматриваешь этикеточки - восторгаешься: до чего обширную планету ухайдакали, маньяки! Сумели все же. Ничто не тормознет взбесившихся сапиенсов. Издержки затворничества: начисто отсутствует принять перед сном (тьфу! вот привычка въелась! спать, как же! фигушки! приговоренному сон что призывнику повестка) - ну, я от этого не страдаю, не вспоминаю даже. Как-никак, повеселился на заданную тему в годы юности. Живу, как-никак, этого факта достаточно, чтобы и нынче в веселии сохраняться, без горячительного и вено-рас-ширяющего. Недосуг мне время убивать, жаль губить последние свои деньки. Время вообще убивать не следует. Даже в отместку за то, что оно с нами творит. А в спине моей, посреди лопаток, кнопка - или, наоборот, отверстие для ключа: "лок" - замри, тварь! "анлок" - живи! Лок, анлок! Замри, живи! Карма, мать ее! Впрочем, вру, нет там ничего, я вилкой дотягивался, проверял, никакой дырки там, никакой кармы; так, пустое ощущение. Обычнейший самообман. А вот окружающая действительность, как ты о ней, подлой, ни думай, - она, братцы, отнюдь не самообман. Уж если возьмет за глотку... Подойду, ха-ха, к окну; выгляну, слово бранное извергну... ухмыльнусь, подожду чуток, да и сплюну: бесполезно! Там, внизу, - спятившие. Не получается у меня диалог со спятившими. А жаль. Круг общения не выбирают. Нужно довольствоваться дарованным... Взрыкивают, клыкастенькие, надеются. Урчат брюхасто. Это оборотни, им провести в моем замечательном склепе, в четырех стенах салатного цвета, и ни ублюдки подоконные, ни собачатина осторонь (никак не пойму, шакалы то или все-таки волки-недомерки) не смогут до меня добраться. А нервы у меня воловьи. Они завывают - я музончик; они начинают шабаш - я, назло, отплясываю с воображаемой дамой воображаемый матчиш (матчиш - вид танца; кроссворды - мои университеты) или просто скачу чертом вокруг стола. Паритет у нас. В мою пользу паритет, поскольку им сюда не дотянуться, пока птиц своих страшненьких они на подмогу не призовут. Ну а птиц, пташечек перепончатокрылых, с крокодильей мордой, я после Круга и не видывал. То ли передохли, то ли неподъемными они стали, переели человечинки. 2 Круг, земляки, достоин описания. Как раз описаниями я и занят, ввиду обстоятельств и на тот случай, если найдется кому читать. Господь ли в беспредельном милосердии сотворит новый мир, инопланетяне ли бесстрастные споткнутся о мой скелет, все не напрасны труды. Людно в преддверии Круга. Лютые стражники, могильный дух; длинноногие белозубые ведьмы - улыбки как ножи; косматые обормоты в буфете - только что из лесов-болот; мальчики-попрыгунчики с автоматами; пожилая неразговорчивая леди с косой; шесть пар языкастых гермафродитов, черные паруса вместо рук. Светоносный, зверомордый, тысячеокий тип, покрикивающий на босых отшельников; мыши шуршащие да тварь с головой от самых пят. Ряженые повсюду: восторг узнавания, безобразное лобызание уродин. |
|
|