"Владислав Былинский. Испытатель Иов" - читать интересную книгу автора

этого не самый дорогой, но исключительно надежный китайский дирижабль "Да
чжуан". Когда он взорвался, мне не исполнилось и двадцати пяти лет.

Adagio

Сидя в баре, извечном прибежище мудрецов и авантюристов, зависнув над
городом Парижем, попивая - к месту! - "Cabrieres" какого-то богом забытого
года, таращась сквозь иллюминаторы дирижабля, облетающего Эйфелеву башню, на
залитую огнями набережную Сены, я вдруг вспомнил о своем предначертании.
Я должен был реализовать свое видение Реальности! Тавтология,
неизбежная в рассуждениях на эту тему, меня не смущала - как и тот факт, что
существующий вне меня экземпляр действительности уже завладел двадцатью
пятью годами моей жизни.

Ступень 3. Искус.
В поисках точки сборки - формообразующей идеи, досель отсутствующей в
мире - я последовательно снесся с великими философами, неразборчиво
спорившими в моей голове о Пустоте и Абсолюте; с религиозными деятелями, чьи
этические системы, как правило, превращали Бога в придурковатого Всевидящего
Попа, озабоченного мелкими страстями людей; с драматургами и беллетристами,
убежденными в необходимости ставить вопросы вместо того, чтобы отвечать на
них. Череда теней долго и трудно протискивалась к выходу из моего сознания;
когда мне, наконец, удалось избавиться от их влияния, я был уже слегка
навеселе. Тут ко мне подсел Совратитель.
Истинный бес всегда выглядит злодеем и шутом одновременно.
Раздвоенность - профессиональная черта чертей. Им вменяется в обязанность
подчинить артиста режиссеру, программу программисту - при ясном и
трагическом понимании того, что операнд всегда живет собственной жизнью,
игнорируя создателя (а тем более, контроллеров его) и не упуская случая ему
напакостить.
Разумеется, шутом он тоже был. Длинный черный плащ, высокий черный
цилиндр - на кой черт нужны они в баре дирижабля? Добавьте к ним горнолыжные
очки... В своей аэрокосмической косоворотке, в полуистлевших лаптях от
"Иванофф компани сингз" и кепке а-ля дедушка Ленин я выглядел солидно и
строго; неприятие чуждой стилевой атмосферы, в которой ощутимо попахивало
серой, вынудило меня повернуться спиной к соседу по стойке и подскочившему к
нему бармену. Бармен был суетливее беса, а чертей и шутов я остерегался с
детства. Они всегда казались мне сумасшедшими.
Я узнал Совратителя со второго взгляда. Спросив коньяка, невольно
повторил движение глаз бармена-беса. Под черными очками багрово горели
зрачки - полыхали пламенем, сужаясь до вертикальной черты, и скрывались в
дыму, расширяясь до овала. Многих передернуло бы от гадливости, но только не
привычного к зоофилии исследователя жизни. Меня смутить нелегко.
Я кивнул незнакомцу. Теперь он казался коммивояжером преисподней,
предрасположенным не к насаждению зла, а лишь к ношению соответствующего
имиджа. Для такого длинный язык важнее острых клыков. Отчего нынешние бесы
столь бездарны? - подумалось мне. Они не способны даже просчитать отклик
своей аудитории на появление в подобном мохнато-романтическом облике.
Несоответствующий наряд и демона превратит в козла.
Незнакомец заговорил со мной. Представился программистом. На мое