"Карьер (обложка книги) " - читать интересную книгу автора

ответил: завтра. В тот же день после обеда, наскоро перекусив в буфете, он
зашел в универмаг, в отделе спортивных товаров купил одноместную
брезентовую палатку, спальный мешок, кое-что из туристических мелочей,
потратив на покупку большую часть своих денег, и перетащил все за
кладбище, поближе к карьеру. Тут оказалось не хуже, чем в той суетной
гостинице, по крайней мере, тут он был в абсолютном покое, наедине с собой
и своими невеселыми мыслями - что может быть лучше в его далеко не молодые
уже годы!
Поднявшееся солнце давно висело над разрытым карьером, наступило жаркое
время дня, Агеев скинул наземь куртку, то и дело оттягивая ворот трико,
обдавая разгоряченную грудь душным застоялым воздухом. В карьер почти не
задувал ветер, от нагретого глинистого обрыва дышало печным жаром. Агеев
перебросал лопатой полпригорка земли, то и дело откидывая в сторону
различные обломки, ржавые жестянки, черепки, однако того, что можно было
бы отнести к сколько-нибудь отдаленной давности, не попадалось. Может, и
правильно говорили ему в исполкоме, что тут ничего не осталось, тела
расстрелянных перезахоронили летом сорок четвертого, сразу после
освобождения, и что их было там трое. Все мужчины. Ни одной женщины там не
было. Когда же он поинтересовался, как различили тела после их почти
трехлетнего пребывания в земле, ему не ответили. А одна тетка, уборщица
при гостинице, с которой он как-то завел о том разговор, сказала просто:
- Какой там отличали! Собрали косточки да разложили на три гроба. Какой
там отличали...
Все-таки он установил с помощью очевидцев, что не просто собрали
косточки, что там были врачи и некоторые останки даже опознали
родственники. Во всяком случае, с определенной долей вероятности на ошибку
тела были идентифицированы, и среди трех ее тела не было.
Но где же тогда она?
Конечно, и без того она могла десять раз умереть во время и после
войны, ее могли отправить в какой-нибудь из концлагерей, которые у немцев
были во множестве. Но все это лишь в том единственном случае, если она не
осталась здесь, в этом карьере. И он не мог предположить иного исхода до
тех пор, пока воочию не убедится, что ее косточек здесь не осталось, что
их не завалило рухнувшим весной сорок второго западным обрывом карьера.
Проклятая эта яма тридцати шагов в поперечнике, которую лишь с натяжкой
можно было назвать карьером, тем не менее умела хранить свои тайны, она
отобрала у Агеева большую часть лета, столько труда, пота, так ничего и не
прояснив для него.
И все-таки он не помышлял сдаваться, капитулировать перед этими
бесформенными грудами слежалой щебенки, он перелопатит ее по вершку, но
или найдет то, что ищет, или удостоверится, что ее тут нет.
Если ее тут нет, тогда у него останется надежда - слабенькая,
запутанная ниточка, возможно, ведущая к жизни из этой проклятой ямы, в
будущее, а может, и в вечность...


Горячий юго-западный ветер, весь день иссушающе дувший на летнее
пространство полей, к вечеру заметно утих; клонившееся к закату солнце в
подернутом реденькой дымкой небе утратило свою пылающую прыть и не пекло,
как прежде. В куцей тени жиденького куста шиповника на меже ржаной,