"Дмитрий Быков. Как Путин стал президентом США (новые русские сказки) " - читать интересную книгу автора

тесна. От нее осталось одно кимоно - широкое и потому годящееся на любой
размер. Первой он скинул лыжную шапочку, потом потертую курточку... Дошла,
наконец, очередь и до сапога.
Меня-то за что?!- - взвыл сапог. - Я же верой и правдой! Я же вашу ногу
обнимал, как пух!
Все бы хорошо, - ровно отвечал бывший невидимка, - но вы мне малы.
Да я растягиваюсь! Я целой области годился, а теперь мал?!
Теперь и области малы. Мы, понимаете ли, вводим новую моду - импортную.
У нас на невидимом фронте не приняты отечественные сапоги.
А какие? - спросил сапог.
Испанские, - пожал плечами боец невидимого фронта. Фронт, кстати,
становился все более видимым, тоже проявляясь, как пейзаж в туманен - и
видно уже было, что проходит он практически через всю страну: вон в северной
столице сидит боец, и на Дальнем Востоке генерал, и экономикой рулят
чекисты, и даже в родной теперь области нашего сапога с отчетливым отрывом
лидирует в борьбе с коммунистом железный испанский сапог невидимого фронта,
а сапог по фамилии Руцкой вообще вычеркнут из списков кандидатов, словно его
и не было никогда.
Куда же мне теперь?! - тоскливо вопросил сапог. - Ведь я все-таки
ваш...
Известно куда, - пожал плечами новый царек. - Куда попадает старая
обувь?
В ремонт? - с надеждой спросил сапог.
В ремонт - когда новой нет, - мрачно ответил царек. - А когда ее до
фига и больше - на свалку истории. Там наш сапог теперь и пребывает. Но, к
чести его будь сказано, он и там остается собой. Навел порядок на свалке
истории. Они там теперь все маршируют, поют и разучивают упражнение "делай
раз!".
И правильно. Все лучше, чем зря валяться. Будет чем заняться новым
людям, когда и они попадут туда.

ПРОДАННАЯ ПРАВДА

Если бы Гена не продал правду, о нем вряд ли можно было бы сказать хоть
что-нибудь определенное. До такой степени стерты были черты его гладкого
желтоватого лица, до того заурядны казались деликатные, но без особого
политеса манеры, так приятен и, однако, совершенно лишен индивидуальности
был его голос, не высокий и не низкий, - словом, идеально подходя на роль
хранителя правды, а то и самого вождя, он никак не выглядел виновником краха
своей стаи. Кто заподозрил бы в столь округлом и для всех удобном человеке,
который никогда ничему толком не учился, ничего не знал и ничего не любил,
первопричину великих потрясений? Напротив, только таким и можно было
доверить все, чем владели Генины единомышленники, - а именно землю и правду.
Правда эта была у них с 1912 года, с того самого рокового 5 мая, когда
она таинственным образом возгорелась из искры. Ни один здравомыслящий
человек не верил, что из искры может что-либо возгореться, а уж тем более
правда, но первый хранитель правды так дул на искру, что раздул из нее все
желаемое. Честно сказать, поддувала ему и творческая интеллигенция, вечно
передо всеми виноватая, и угнетенные меньшинства, задыхавшиеся в черте
оседлости, и даже кое-кто из правящего класса, в глубине души не