"Н.А.Буянов. Медиум (Серия "Абсолютное оружие") " - читать интересную книгу автора

- При падении тела зацепилась за дверную ручку. Борьбы не было, если вы на
это намекаете.
- Точно?
- Я кто по профессии, по-вашему?
Видимо, Сергей Павлович нажал на микроскопический выступ, потому что
раковина вдруг раскрылась с мелодичным звоном. Чем-то старинным повеяло в
воздухе - точно в детстве, когда потихоньку, без спроса, снедаемый горячим
любопытством, открываешь крышку бабушкиного сундучка (какие там наверняка
сокровища!). Нет там никаких сокровищ, не нажила бабка за годы праведных
трудов, а если и наткнешься на такой вот медальон с крошечной фотографией
внутри, значит, наследство от прабабушки или от еще более дальних
предков...
В Наташином медальоне тоже пряталась фотография: маленький, не больше пяти
лет, мальчик со светлыми вьющимися волосами и большими глазами,
распахнутыми, казалось, навстречу всему миру. Нос чуть вздернут, рот
великоват, пожалуй, но это нисколько не портило впечатления - все дети
красивы, природа уродства не терпит. Это потом, много лет спустя, мы,
люди, начинаем делиться: свой-чужой... И ищем недостатки в ближних.
Высоченный крупный мужчина с рыжим, несколько помятым лицом в веснушках,
неловко протиснувшись в комнату, пожал Туровскому руку, коротко
представился: Ляхов, следователь прокуратуры, - и заглянул через голову
собеседника в ящик трюмо.
- Выходит, она и не вспомнила о пистолете. Сразу бросилась открывать
дверь. Почему, интересно?
А не твое дело, захотелось глупо ответить. У Туровского этот вопрос у
самого не выходил из головы. Только... Спрос - он тоже стоит много. Одно
дело, когда ты сам пытаешься анализировать промах своего сотрудника
(мертвые сраму не имут), а другое - когда чужой человек, пусть коллега,
недовольно глядит на труп и задает свое дурацкое "почему?". Ляхов заметил
напряженные плечи собеседника и вздохнул:
- Не сердитесь. Я просто высказал вашу мысль вслух, а в квалификации
ваших сотрудников и не думал сомневаться. Такие дела дилетантам не
доверяют.
Туровский молча, широким шагом, вышел в коридор. Двое сотрудников, те, что
находились в соседнем номере, стояли, словно побитые собаки, не смея
поднять глаз. Умом Туровский понимал, что перед ним профессионалы,
прошедшие серьезную школу, и раз уж случилось такое, надо разбираться во
всем без эмоций, тщательно, затаив дыхание, но разбираться сил не было.
- Вечером поедете со мной, - сказал он, не разжимая губ. - А сейчас -
сдать оружие... До выяснения. И марш в номер.
Они потоптались, но ничего не ответили. Любые слова - оправдания, поиск
виновного, просто выражение горечи от потери - застревали в горле. Все
казалось пустым и. ненужным. Туровский знал обоих много лет, с тех пор как
они только-только окончили Высшую школу. Слово "перестройка" еще согревало
губы, пьянило чувство свободы, верилось: грядет светлое, радостное,
безбоязненное, хотелось работать сутками, и все точно знали: наконец-то
правда восторжествует и тут, на местах, раз уж в Москве! Гдлян!..
Иванов!.. И очень немногие выдержали то, что им уготовила судьба потом. Но
уж те, кто остался...
Оки остались: светловолосый, небольшого роста Борис Анченко и Слава