"Н.А.Буянов. Медиум (Серия "Абсолютное оружие") " - читать интересную книгу автора

него серебряным руном. Монах учтиво поклонился и сказал несколько слов. В
ответ хозяин гневно проорал что-то, брызжа слюной и размахивая руками.
Жесты его были весьма красноречивы: монах выпрямился, пожал плечами,
ответил короткой фразой и пошел прочь, легонько опираясь на палку.
Толстый хозяин даже зашипел от злости, будто гремучая змея. По мановению
руки двое работников, занятых в поле за домом, тут же подбежали к нему и
согнулись в три погибели. Глядя в спину удаляющемуся юноше, хозяин
выкрикнул короткую команду. Работники торопливо открыли калитку рядом с
воротами и - у Гоги на миг потемнело в глазах - спустили с цепей собак.
Огромные страшные псы, способные шутя разорвать матерого волка, рычащими
молниями метнулись к монаху.
Георгий увидел их неожиданно близко и невольно отпрянул, хотя собаки
проскочили, не заметив, сквозь него, как сквозь бесплотный дух. Он увидел
их желтые глаза, полные лютой злобы, обнаженные влажные клыки, сморщенные
черные губы и вздыбленную шерсть на загривках. Монах обернулся и
инстинктивно выставил вперед руки. Молодое лицо его было по-прежнему
спокойно, казалось, он просто не успел испугаться...
А огромные псы, стремительные и мощные, отлично натасканные и на зверя, и
на человека, псы-убийцы, уже летели в прыжке, оторвав лапы от земли.
И Георгий, не выдержав, закричал. Длинно, тонко и протяжно, не слыша
собственного голоса...




Глава 1


САНАТОРИЙ

"Ракета", судно на подводных крыльях, мерно урчала, на широкой реке не
было ни малейшего ветерка, и гладкое монотонное движение навевало дремоту.
Стоял конец августа, пора ласкового тепла, природа готовилась к буйству
красно-оранжевых красок, для людей это означало красоту золотой осени, а
для самой природы - предвестие долгого зимнего анабиоза. Многие пассажиры
дремали в глубоких креслах, некоторые, кому путешествие было еще в
диковинку, глазели в широкие окна на водную гладь, песчаные пляжи и серые
скалы вдалеке, поросшие лесом. В углу на рюкзаках пели в шесть голосов и
две расстроенные гитары.
Две туфельки по узенькой дорожке
Летят, как тополиный пух.
А ножки-то, а ножки-то, а ножки!
Погладишь - перехватывает...

"Ракета" трубно загудела. Так и не узнаешь, что там перехватывает.
Туровский прикрыл глаза. Он надеялся, что песня отвлечет его от ноющей
боли, а она, наоборот, проткнула его, точно копьем, пригвоздив к сиденью.
Он ведь тоже когда-то самозабвенно орал у костра, хоть и слуха не было ни
малейшего. Не эту песню, другую, но неважно. Но те картинки из
студенческого прошлого не оживали. Оживали совсем иные, из иного времени.